После пламени. Сборник

Мой помощник молча подобрал его и поднёс мне. Удивительно, но Сильмарили по-прежнему были у меня в руках. Какое-то мгновение мне казалось, что я уже никогда не смогу разжать сведённые судорогой пальцы. Смог. Камни звякнули о металл. Саурон опустил крышку.

— Что это, Властелин?

— Будущее Арды.

3

Феанор стоял на балконе. Внизу, за мощным каменным парапетом была ужасающая крутизна, и нолдо нравилось смотреть в эту бездну.

Ветер, дующий на такой высоте просто со всех сторон, играл с ничем не перехваченными волосами нолдо — по аманской привычке Феанор не носил обода на голове. В Валиноре он это делал, чтобы подчеркнуть своё несходство с Финголфином, красовавшимся в серебряном венце (едва не малой короне!), а здесь… просто привычка. Ветер закидывал длинные чёрные пряди Феанору на лицо то справа, то слева, то убирал их, то норовил перекинуть с затылка — но безучастный мастер не реагировал на эти шалости.

В конце концов ветер устал от бесплодных попыток привлечь внимание нолдо. Стих. Феанор не заметил и этого.

После недавнего разговора с Маэдросом он вообще мало что замечал.

О работе думать не мог. Да и то — какая это работа? Так, руки размять. Ничего серьёзного.

⁂

Тёмный Вала почувствовал, что с Феанором снова что-то неладно. Пламенному нелегко было привыкнуть к жизни в Ангбанде — несмотря на полную свободу, несмотря на заботу Мелькора, несмотря на то, что война прекратилась. Чужая Музыка, чужой дом, чужой народ. Но мастер не может утратить своё призвание, как невозможно разучиться дышать. Коридоры крепости постоянно норовили привести Пламенного то в кузницу, то к спуску в шахты. Да и сам Мелькор частенько, словно бы невзначай, упоминал в разговорах металлы да камни. О деле, впрочем, пока молчал. Ждал, пока Феанор привыкнет.

Тот и вправду стал оживать. Облюбовал себе личную мастерскую, подобрал инструменты, несколько раз спускался в рудники — и вышел оттуда не с пустыми руками, уж об этом Мелькор позаботился.

И вот на́ тебе! Опять всё сначала. Тёмный Вала попытался вычислить возможные причины феаноровой грусти и решил, что виноват, пожалуй, опять Маэдрос. Больше некому. Стало быть, Пламенный всё же поговорил с сыном. И, видимо, с тем же результатом.

Что ж, значит, ждать больше нельзя. Если Феанора не увлечь делом, он так и будет страдать — а уж повод всегда найдется.

Тучи над Тангородримом сгустились, и из них густо посыпались градины — каждая величиной с хороший орех. Сегодня Маэдросу предстояло множество развлечений.

⁂

— Феанор,— Мелькор вышел на балкон и остановился за спиной нолдора.— Помнишь, я говорил, что у нас с тобой впереди работа? Время пришло, друг мой.

Феанор не сразу понял, о чём тот. Но когда понял…

Аманская привычка: быстрый взгляд на небо — нет ли там Орла. И — осанвэ, только осанвэ, ни в коем случае не вслух:

«То, о чём ты хотел сказать мне ещё в Валиноре? То, зачем ты меня звал сюда?».

Мелькор повторил движение друга мгновенно, прежде, чем успел осознать это, но над головой было только затянутое тучами небо. Тёмный Вала удивленно моргнул, перевёл взгляд на Феанора — и от души расхохотался.

Феанор засмеялся тоже. Но в его смехе было не веселье, скорее сарказм.

— Кажется, мне ещё долго придется учиться жить без опасений,— скривился нолдо.— Так о чём ты хотел поговорить? Я слушаю.

Ему понадобилось усилие воли, чтобы подавить привычку подкреплять вопрос осанвэ в знак того, что он действительно спрашивает то, что хочет спросить.

— О Людях,— ответил Мелькор.— И об их пути в мире. Я хочу дать им свободу выбора. Ты — понимаешь?

Это было скорее утверждение, нежели вопрос.

Феанор медленно кивнул. Это тоже было не столько согласие, сколько размышление.

Размышление ещё не о Людях — тут он был готов долго и внимательно слушать Мелькора,— а размышление о собственной судьбе, о страшном пути утрат, которые начались много, много раньше гибели Финвэ, и которые сейчас Мелькор сделал не напрасными.

Сейчас. Желая дать Людям свободу выбора и ища помощи Пламенного в этом.

— Я слушаю тебя,— тихо сказал Феанор.

— Атани по природе своей не принадлежат ни Тьме, ни Свету. И вольны выбирать то, что им ближе… вернее сказать, вынуждены выбирать,— пылающий взгляд Мелькора был устремлен вдаль.— Пока мир расколот, пока существует необходимость выбора, в Арде не прекратятся войны.

Тёмный Вала повернул голову и посмотрел прямо в глаза нолдо.

— Я хочу объединить оба начала и принести их Людям. Атани смогут тогда прокладывать себе путь сами, не придерживаясь торных дорог.

Феанор полагал, что он разучился удивляться давным-давно. Оказалось — нет. Едва веря тому, что услышал, он посмотрел Мелькору в глаза:

— Ты хочешь соединить свою Тему со Светом? С тем, что было всегда противоположно тебе? Я не ослышался?!