После пламени. Сборник

Майтимо смотрел на эту северную, продуваемую всеми ветрами землю, и мысли путались, он был не в состоянии поймать хотя бы одну из них, но по крайней мере он находился здесь, а не там, в Ангамандо, как обычно. Наконец одна из многих неотчётливых мыслей совершенно случайно застряла в голове у Маэдроса, и он спросил, почему не приходят братья. Финакано изумлённо посмотрел на него, однако ответил, что тех не пускают к больному. (Позже выяснилось, что феаноринги приходили, и не один раз, но Майтимо то ли не узнавал, то ли не замечал их, и в конце концов их действительно перестали пускать.) Маэдрос, уже чувствуя, что Анар гаснет и он опять проваливается в привычный и тёмный мир, слабо пробормотал, что это совершенно напрасно, а потом, кажется, по-настоящему потерял сознание.

Кажется, нолфинги не стали дожидаться, пока феаноринги очередной раз появятся в их лагере. Кажется, они отправили гонца к феанорингам в тот же день. Кажется, все шестеро братьев отправились в лагерь нолфингов, едва только выслушав гонца. Кажется, их не пускали всех вместе к Маэдросу, объясняя, что такое количество посетителей сразу для больного будет всё-таки слишком, и те соглашались, но так и не смогли решить, кто должен идти первым, и в конце концов их пожалели и пустили всех шестерых.

И Майтимо опять ненадолго вышел из своего полусна-полузабытья-полубреда.

Позже такие моменты стали повторятся всё чаще, продолжались всё дольше, и наконец Маэдрос окончательно понял, что он находится среди друзей, а не в Ангамандо. А потом понеслось… Бесконечные упражнения с оружием, за которые он взялся гораздо раньше, чем следовало, как хором утверждали все целители. Дозоры и заставы, отряды разведчиков, направленные исследовать окрестные земли, необходимость выбрать место для окончательного поселения и необходимость как можно быстрее взять Моргота в кольцо.

И сны, постоянно, почти каждую ночь сны, в которых он опять висел на вершине Тангородрим. Долго же они не проходили… Даже сейчас, бывает, приснится что-то такое… Впрочем, теперь уже очень редко. Не стоит придавать этому хоть какое-то значение.

Маэдрос неторопливо допивал крепкий пахучий квенилас. Вообще-то, конечно, квенилас на то и называется квенилас — «лист беседы», что его полагается пить в приятной компании. Но Майтимо почему-то всегда предпочитал потягивать этот напиток в одиночестве.

А ведь, пожалуй, тогда разобраться с собой было никак не проще, чем теперь с Морготом, неожиданно подумал он. Но ничего, получилось. Наверное, потому и получилось, что он поверил — такое возможно. Маэдрос усмехнулся. Похоже, он становится специалистом по превращению невозможного в возможное. А всё просто. Для начала нужно поверить, что это возможно. Эстель. Кое-кто в своё время за глаза упрекал феанорингов, что ни один из них не осмелился отправится за братом в Ангамандо. Напрасно упрекали. Да, у них не хватило эстель, они не поверили, что есть хотя бы самый маленький шанс. А как было поверить? У феанорингов за спиной опыт предательств, не очень-то он к эстель располагает. И предателей располагает ещё меньше, чем преданных. А нолфинги и арфинги уже свершили невозможное, или почти невозможное — перешли Хэлкораксэ. Вот финакано и поверил, что может совершить ещё одно чудо, пусть и в стократ большее. И, вероятно, поэтому Маэдрос тогда понял, что можно сделать то, что он потом сделал. Эстель…

Да, всё просто, проще некуда. Сначала должна быть эстель. Потом нужно всё обдумать и понять, каким образом следует сделать то, что надо. Потом необходимо всё тщательно подготовить. А потом действовать, и всё получится.

Когда Нолофинве предложил ударить по Врагу, у Маэдроса так же, как и у других, не хватило эстель. Но больше он своих ошибок не повторит. И теперь он знает, спасибо Берену и Лютиэн, Моргота можно победить. А раз можно, значит, это и будет. Всё обдуманно, всё подготовлено, а если возникнут какие-то неожиданности, то и с ними можно будет справиться.

Маэдрос сделал последний глоток и отставил чашку. Пожалуй, мысль о том, чтобы лечь сегодня попозже, была крайне неудачна. Ничего, разобьём Моргота, времени будет полно.

Маэдрос переоделся в одежду, предназначенную для сна. Она была сшита особым образом — с одной стороны спать удобно, с другой — если что, можно не переодеваться, а только надеть сапоги и кольчугу. Случалось Маэдросу после Дагор Браголлах спать и в броне, но сейчас это, пожалуй, было излишне.

Но не успел Майтимо как следует улечься, как на пороге возник Макалауре, и, взглянув в лицо брата, лорд Маэдрос подумал, что скорее всего напрасно отказался от мысли провести ночь в кольчуге…

⁂

Пятая битва окончилась сокрушительным поражением эльфов и их союзников. В решающий момент вастаки ударили в спину своим Лордам. Но часть их сохранила верность союзникам, и они сражались против сородичей. Судьба хранила Маэдроса и его братьев — никто из них не был убит, но все они были ранены.

Пятую битву стали называть Нирнаэт Арноэдиад, что означает — Битва Бессчётных Слёз. Так гласит эльфийская летопись «Сильмариллион».