После Шоколадной Войны

«Пальмированная» колода карт была специально предназначена для фокусов. Ее секрет был прост: карты имели еле заметную трапецеидальную форму, и одна из сторон каждой карты была заведомо немного уже, при перетасовке карты перемешивались и собирались обратно в колоду, нужная карта переворачивалась и определялась на ощупь, так как ее край немного выступал над остальными. Секрет фокуса был в том, что такую карту надо было расположить так, чтобы она была доступна для пальцев, что называлось «пальмированием колоды».

Когда Рей впервые попробовал этот фокус, то тут же был разочарован, так как у него ничего не получилось, но он начал перебирать и тасовать карты каждый раз, как освобождались руки, и со временем в пальцах развилась чувствительность. Через несколько недель он мог безошибочно на ощупь выделить перевернутую карту. «Пальмированная» колода лучшим образом убивала время, притупляя острые грани его одиночества.

Весна яркими красками без предупреждения ворвалась в его жизнь. Рей впервые осознал всю красоту весны там, где нет моря. Никогда раньше он не обращал внимания на плачущие ивы с их мягкими, растрепанными верхушками, усыпанными желтыми бутонами распускающихся почек, и неохотно допустил, что Монумент — город не такой уж серый и угрюмый, как может показаться на первый взгляд. Сладкие ароматы наполнили воздух, и окружающие город холмы, которые не слишком точно следовали звукам музыки, в своих развернутых и лучистых красках были сказочно прекрасны.

Стремясь в тень под клены перед «Тринити», вдыхая полный нектара весенний воздух и в ожидании школьного автобуса, развозящего всех по домам, Рей тасовал колоду. Он наблюдал за остальными парнями. Они подходили и отходили, и, как всегда, они игнорировали его. «Понадую-ка я их всех» — подумал Рей.

Он достал из колоды пикового туза, перевернул его, и перетасовал карты. Затем, дунув на пальцы, поднял глаза на парня, стоящего рядом, который держал руки на бедрах и разглядывал его маленькими сощуренными глазками.

Рей поприветствовал его жестом.

Парень проигнорировал его приветствие, но подошел ближе. На его равнодушной физиономии не было ни дружелюбия, ни агрессии.

— Твои карты мечены? — наконец спросил он, нависнув над ним.

Внезапно почувствовав уязвимость, Рей сделал шаг назад:

— Нет, я лишь люблю взять карты и кого-нибудь «надуть», — сказал он.

— Как это, «надуть»?

Рей изменил свое мнение об этом парне. Его лицо не было равнодушным. Маленькие глаза были наблюдательными и вызывающими. Полные губы уравновешивали ухмылку презрения. Он не был слишком крупным или закаченным, но производил впечатление силы — наверное, силы животного.

— Фокусы. Я занимаюсь фокусами, — сказал Рей, сунув карты в карман, шаркая ногами, поглядывая в сторону в надежде на автобус.

— Покажи что-нибудь, — тихо сказал этот парень. Его руки продолжали покоиться на бедрах. При разговоре он лишь шевелил губами, словно чревовещатель.

Рей заволновался, он давал представления только перед зеркалом. Он знал, что с «пальмированной» колодой смог бы попробовать что-нибудь показать перед публикой, ко всему еще и враждебной.

— Ладно, я еще не настолько преуспел, — сказал он неуверенно, почувствовав оживление в сердце. — И пока лишь учусь.

— Покажи что-нибудь, — сказал этот парень, его губы не двигались, его голос продолжал быть тихим, но в нем зазвучала настойчивость, некоторая угроза в словах. Карикатура на злостного хулигана.

— Смотри, если я в этом чего-нибудь добился, то покажу, — без достаточной твердости в словах. — Я уверен, что ты получишь почетный билет на открытый вечер…

От этого парня не последовало никакого ответа за исключением угрожающей ауры, создаваемой его присутствием.

— Привет, Эмил.

Рей и его «собеседник» одновременно обернулись на приветствие.

— Хай, Оби, — ответил этот парень с отвращением в голосе, и его угроза растворилась.

— Знакомишься с новым человеком? — воскликнул парень, которого звали Оби.

Словно какие-то секретные сигналы проходили между ними от друга к другу — некое безусловное понимание. Рей оглянулся по сторонам, пиная камни в траву. Иногда «Тринити» сбивала его с толку. Иногда находясь среди парней этой школы, он чего-то не мог понять или просто себе объяснить. Настроение и приходящее ощущение волшебства. Как и сейчас: парень, которого звали Оби, вмешивался, словно бросал вызов парню, которого звали Эмил, и Эмил устранялся, уходил в сторону, хотя при этом выглядел так, словно он взял этого Оби и швырнул в стену:

— Черт, я только полюбопытствовал, Оби. Я смотрел, как он играется с этими картами, и он мог бы показать мне какой-нибудь фокус. Я подумал, что он, наверное, фокусник… — тональность в его голосе сползла вниз.

Оби проигнорировал его, отвернулся, словно не слышал его слов или, даже если он их и слышал, то не посчитал достойными внимания.

— Ты — Рей Банистер, не так ли? — спросил он. Словно Рей был давно потерянным другом.

— Это я, — он удивился, хотя старался не выражать своего удивления.

— Я — Оби, — представился он, разводя руками.