После «Структуры научных революций»

Заметим, что в этом рассуждении ничего не говорится о ценности самой науки, поэтому «оправдание гедонизма», о котором говорит Фейерабенд (с. 209), не имеет к нему отношения. Отчасти именно потому, что они ошибочно истолковывают мои предписания (к этому я еще вернусь), сэр Карл и Фейерабенд усматривают опасность в той деятельности, которую я описал. Она «способна исказить наше понимание и уменьшить наше удовольствие» (Фейерабенд, с. 209); она представляет собой «опасность… для нашей цивилизации» (сэр Карл, с. 53).

Как и многие мои читатели, я не согласен с такой оценкой, и мое рассуждение не дает для нее никакого повода. Объяснить, почему некоторая деятельность успешна, не значит одобрять или, напротив, порицать ее.

Статья Лакатоса поднимает четвертую проблему относительно метода, и эта проблема является наиболее фундаментальной. Я уже признавался в своей неспособности понять, что именно он имеет в виду, когда говорит: «Концептуальная структура Куна… является социо-психологической, моя – нормативной». Если же говорить не о том, что именно он подразумевает, а о том, почему прибегает к такого рода риторике, обнаруживается важный пункт, который почти явно выражен в первом абзаце четвертого раздела его статьи.

Некоторые принципы моего объяснения науки являются неустранимо социологическими, по крайней мере в настоящее время. В частности, по проблеме выбора теории мое решение будет выглядеть приблизительно следующим образом: берем группу наиболее способных людей с подходящей мотивацией; обучаем их некоторой науке и специальностям, имеющим отношение к данному выбору; внушаем им систему ценностей и идеологию, принятую в данной дисциплине (и в значительной мере в других научных областях); наконец, предоставляем им право сделать выбор.

Если такой способ действий не подходит для развития науки, то другого просто нет. Не может существовать множество правил выбора, предписывающих желаемое индивидуальное поведение во всех конкретных случаях, с какими сталкивается ученый на протяжении своей научной деятельности. В чем бы ни заключался научный прогресс, мы можем понять его через анализ природы научной группы, раскрывая ее ценности, устанавливая, к чему она снисходительна, а что отвергает.

Такая позиция, по сути, социологична, и в этом ее главное отличие от канонов объяснения, признаваемых теми традициями, которые Лакатос именует джастификационизмом и фальсификационизмом и которые наивны и догматичны. Ниже я остановлюсь на этом подробнее. Однако в данном случае я имею в виду именно ее структуру, которую и Лакатос, и сэр Карл считают в принципе неприемлемой. Я спрашиваю: почему? Ведь оба постоянно используют аргументы аналогичного строения.

Верно, сэр Карл делает это не всегда. В некоторых своих сочинениях он говорит о поиске алгоритмадля установления степени правдоподобия. Если бы эти поиски оказались успешными, отпала бы необходимость обращаться к экспертам, к суждениям специалистов. Однако, как я упомянул в конце предыдущей статьи, в сочинениях сэра Карла имеется множество отрывков, которые можно истолковать как описания ценностей и установок, которыми должны руководствоваться ученые, если они стремятся к успеху в своей деятельности. Утонченный фальсификационизм Лакатоса идет дальше. В некоторых отношениях его позиция очень близко подходит к моей. В частности, мы оба, хотя он еще не видит этого, используем объяснительные принципы, которые в конечном счете являются социологическими и идеологическими.

Утонченный фальсификационизм Лакатоса выделяет несколько вопросов, относительно которых ученые, индивидуально или коллективно, должны принимать решения. (Мне не нравится термин «решение» в этом контексте, поскольку он создает впечатление сознательного и обдуманного выбора по поводу каждого вопроса. Однако в данном случае я буду пользоваться им, поскольку до последнего раздела настоящей статьи различие между принятием решения и осознанием положения, возникшего в результате этого решения, будет несущественным.)

Например, ученые должны решить, какие утверждения считать «нефальсифицируемыми по установлению », а какие не считать таковыми [97] . Или, имея дело с вероятностными теориями, они должны принимать решение о пороге вероятности, ниже которого статистическое свидетельство будет считаться «несовместимым» с данной теорией (с. 109). Главное, что, рассматривая теории как исследовательские программы, ученые должны решать, является ли данная программа в данный момент времени «прогрессирующей» (следовательно, научной) или «регрессирующей» (псевдонаучной) (с. 118 и далее). Если первое – ее следует поддерживать; если второе – ее следует отвергнуть.