После «Структуры научных революций»

Обсуждение нормальной науки выявляет третий спорный вопрос, вокруг которого вращается критика: какова природа перехода от одной нормальной научной традиции к другой и каким образом разрешаются возникающие при этом конфликты? На мое решение этого вопроса критики реагируют обвинениями в иррациональности, релятивизме и в защите мнений толпы. Все эти ярлыки я категорически отвергаю, даже когда их использует Фейерабенд в мою защиту. Сказать, что при выборе теории логика и наблюдение в принципе не могут играть решающей роли, не значит дискредитировать логику и наблюдение и утверждать, что якобы нет хороших оснований, чтобы одну теорию предпочесть другой. Утверждать, что в этих вопросах высшим судом является суд компетентных ученых, не значит защищать власть толпы или предполагать, что ученые готовы принять любую теорию. В этом вопросе я также расхожусь со своими критиками, но пункты разногласий нужно уточнять.

Существует три группы спорных вопросов – о методе, о нормальной науке и о власти толпы, – обсуждение которых занимает большую часть данной книги и моего ответа. Однако я не могу ограничиться только этим и не рассмотреть проблемы парадигмы, которой посвящена статья мисс Мастерман. Я согласен с ней в том, что термин «парадигма» выражает центральный философский аспект моей книги, хотя его истолкование недостаточно четкое. Со времени издания книги именно эта сторона моих воззрений претерпела наибольшие изменения, и статья мисс Мастерман содействовала дальнейшей разработке понятия парадигмы. Хотя и сейчас моя позиция во многом отличается от ее, мы подходим к проблеме с единой точки зрения и признаем важность философии языка и метафор для ее рассмотрения.

Я не могу здесь подробно рассматривать все проблемы, вставшие в связи с моей первоначальной трактовкой парадигм, однако два соображения по этому поводу необходимо высказать. Даже очень краткое рассмотрение позволяет выделить два совершенно разных способа использования этого термина в моей книге и благодаря этому устранить путаницу, мешавшую как мне самому, так и моим критикам. К тому же такое прояснение позволит более четко обозначить наиболее важный пункт моих расхождений с сэром Карлом.

Сэр Карл и его последователи разделяют с традиционными философами науки предположение о том, что проблема выбора теории может быть решена семантически нейтральными средствами. Сначала с помощью общего базисного словаря (не обязательно полного или неизменного) формулируются наблюдаемые следствия обеих теорий. Затем сравнительные оценки истинности или ложности этих следствий дают основание для выбора одной из них. Как для Карнапа и Рейхенбаха, так и для сэра Карла и его школы каноны рациональности целиком извлекаются из логического и лингвистического синтаксиса. Пол Фейерабенд приводит исключения, подтверждающие это правило. Отрицая существование словаря, нейтрального по отношению к отчетам о наблюдениях, он сразу приходит к выводу о неизбежной иррациональности выбора теории.

Этот вывод нельзя понимать буквально. Ни один процесс, существенный для развития науки, нельзя назвать «иррациональным», не извращая смысла термина. Следовательно, данный вывод не является необходимым. Можно отрицать, как делаем мы с Фейерабендом, наличие языка наблюдения, общего для двух теорий, и тем не менее надеяться на существование хороших оснований, позволяющих сделать выбор.

Но чтобы найти такие основания, философы науки вместе с другими современными философами должны тщательно исследовать способы подгонки языка к миру. Они должны спросить: каким образом термины налагаются на природу, как способы такого наложения усваиваются и как они от одного поколения передаются другому?

Поскольку парадигмы – в одном из двух смыслов этого термина – играют фундаментальную роль в моих попытках ответить на эти вопросы, о них также должна идти речь в этой статье.

Методология: роль истории и социологии

Во многих статьях этого сборника высказывается сомнение в том, что мои методы соответствуют моим выводам. Для философских выводов, утверждают мои критики, история и социальная психология не образуют подходящего основания. Однако их замечания относятся к разным объектам. Поэтому я последовательно рассмотрю критические высказывания, содержащиеся в статьях сэра Карла, Уоткинса, Фейерабенда и Лакатоса.

Сэр Карл завершает свою статью указанием на то, что его «удивляет и разочаровывает, когда цели науки и ее возможный прогресс пытаются выяснить, обращаясь к социологии или к психологии (или… к истории науки)… Каким образом, – спрашивает он, – возвращение к этим наукам – которые часто оказываются лженауками – способно помочь нам в данном конкретном затруднении?» [94] .