После тебя только пепел

Слабая рука надежды ложится на плечо. Возможно, я все не так поняла. Возможно, у нас есть еще шанс. Кристина сказала, ему самому нужна помощь. Нужна, это точно, но что, если не от нее? У Кристины была тысяча вариантов, но она не придумала ничего лучше, чем принять его правила и подчиниться. Здесь необходимо другое. Новые правила. Но для начала стоит узнать причины, по которым появились старые.

Остываю и делаю несколько робких шагов вперед, но, натыкаясь на железный занавес, останавливаюсь. Энергетика пугает на уровне чувств. Жаркая, пышущая огнем. Это то же самое, что, один раз обжегшись, прыгнуть в костер снова, чтобы сгореть уже наверняка.

– Дань, – тихо произношу я, – она мне столько всего наговорила… и я…

– И ты ей поверила.

– Если бы поверила, то не пришла бы к тебе!

– А зачем пришла? – едко усмехается он.

Каждый его вброс – лишь отталкивает, но я продержусь столько, сколько получится.

– Поговорить о том, что узнала. Все зашло слишком далеко. Мне просто нужно… услышать правду от тебя. Хотя бы какую-то часть, чтобы решить, как быть дальше и…

– Ты еще ничего не сказала и не спросила.

– Да что с тобой?! Ты можешь хотя бы посмотреть на меня, когда мы говорим?! – взрываюсь я.

– Конечно, Алена. Все, что захочешь…

Мнац неторопливо оборачивается, и меня накрывает волной панического ужаса. Он улыбается. Надменно, властно, нагло. Смотрит на меня с превосходством и оценкой. Любуется экземпляром, который сделал сам. Превращение выходит настолько оглушительным, что я не могу пошевелиться. Отчаянно ищу в его чертах хоть что-то знакомое и близкое, появившееся совсем недавно, но тщетно. Ничего. Мнац собственной персоной. Король «Волков», мастерский кукловод и манипулятор.

– Вопросы, Алена. Я жду, – говорит он, очевидно забавляясь.

Если до этого я еще чувствовала собственное сердце и слышала, как оно бьется в сумасшествии, то теперь в груди только пустота, рана размером с космос. И самое ужасное, это не случилось только что, она методично выпиливалась по миллиметру, а я этого даже не замечала.

– Ты натравил на меня Женю? – задаю первый вопрос, не моргая, чтобы хоть немного задержать слезы, скапливающиеся в уголках глаз.

В ушах грохочет выстрел, но я читаю по губам.

«Да».

– Ты врал мне все это время?

На этот раз взрывается бомба. Зря я не верила, что в одном человеке может быть столько энергии.

Ответ тот же.

«Да».

Меня отбрасывает ударной волной, делаю несколько шагов назад, выставляя руки перед собой, чтобы отгородиться, хотя Мнац даже не двигается с места. Теперь я боюсь его. По-настоящему боюсь.

– Тише, тише, Алена, – приговаривает он снисходительно. – Ты справишься с этим. Я в тебя верю.

– Больной ублюдок, – шепчу я.

– Еще недавно ты говорила мне совершенно обратное, – тихо смеется он.

– Зачем ты все это делаешь?

– Посмотри в зеркало и увидишь.

– Зачем?! – повторяю жестче, вспоминая о главной цели.

Правда, мать твою! Мне нужна правда! Я имею право знать!

– Потому что могу, – безразлично бросает Мнац. – Потому что вы, идиотки, не способны помочь себе сами. Так что успокаивайся и…

– Ты не помогаешь! – на этот раз я перебиваю, да еще и так громко, что на его лице отпечатывается удивление.

Правда, Мнац быстро возвращает себе контроль и умиротворение:

– Об этом мне говорит живое доказательство обратного.

– Хорошо, – цежу я сквозь зубы. – Я могу все понять еще хоть как-то. У тебя действительно есть схема, система тренировок… Плевать, как ты это называешь, но игра в любовь, в отношения?.. Она-то к чему?! Люди с разбитыми сердцами и сломанными надеждами, по-твоему, сильнее других?!

– Мимо, – дьявольски усмехается он, и я слышу свой внутренний истошный рык – кролик превращается в дикого злобного оборотня. – Еще варианты, Алена? Ты же умница, может, сама догадаешься?

– Объясняй!

– Ладно, – Мнац театрально вздыхает. – Так уж и быть. Последняя лекция специально для тебя, Алена. В конце концов, нам было так хорошо…

– Не надо! – поднимаю руку с вытянутым указательным пальцем, удерживая взгляд короля. – Объясняй, а не паясничай! Шутки закончились!

– Хорошо, хорошо, крутышка. Смотри какая…

– Живо!

Мнац упирается бедрами в край стола и заговаривает тоном великого умника, который теперь кажется хуже, чем скрежет металла по стеклу: