После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Но продолжали сцепляться и звенья цепочки, тянувшей страну к опасному повороту. В марте Россия заставила китайцев передать в аренду Ляодунский полуостров, чтобы создать в Люйшуне (Порт-Артуре) военно-морскую базу. Японское правительство начинает воспринимать Россию как главное препятствие для своей экспансии на азиатском материке.

Тысяча восемьсот девяносто восьмой год

Продолжается раздел мира.

Молодая, быстро растущая империя, Соединенные Штаты Америки, последний раз в своей истории затевает экспансию «по старинке» – прямым завоеванием: начинает войну со слабой Испанией, чтобы отобрать остатки ее некогда обширных колониальных владений. Американцы аннексируют Гавайи и оккупируют остров Гуам, создавая себе опорные пункты для будущего владычества в Тихоокеанском регионе. Вскоре американская правящая элита сменит стратегию, придя к выводу, что завоевывать сферы влияния выгодней и надежней при помощи «мягкой силы» – капиталов и политического манипулирования.

В Судане британские войска после многолетней упорной борьбы подавляют сопротивление махдистов. В битве при Омдурмане полевые орудия, канонерские лодки и пулеметы положили на месте 25 тысяч отчаянно атакующих повстанцев. Стратегически важная часть Африканского континента стала британской колонией.

В сентябре там же, в Южном Судане, произошел так называемый Фашодский кризис – британцы столкнулись с французами, тоже претендовавшими на эту территорию. Дело чуть не дошло до войны, но в конце концов Париж уступил. Этот компромисс урегулировал англо-французские противоречия, что позволит двум странам через несколько лет прийти к «сердечному согласию» (Entente cordiale) – заключить союз. Таким образом, маленький колониальный инцидент стал важной ступенькой на пути к большой войне.

Во Франции тем временем развивается внутриполитический кризис, к которому приковано внимание газет всего мира. Романист Эмиль Золя публикует открытое письмо президенту Фору «Я обвиняю», где, защищая невинно осужденного капитана Дрейфуса, обрушивается с критикой на весь французский истеблишмент. Для российской интеллигенции огромный резонанс, вызванный словом писателя, стал демонстрацией мощи Общества, которое, оказывается, способно на равных оппонировать Власти. (Не говоря уж о том, что «еврейский вопрос» в России стоял еще острей, чем во Франции, и безошибочно делил публичных деятелей на «прогрессистов» и «реакционеров».)

В Швейцарии произошло событие совсем иного толка, тоже произведшее большое впечатление на русских – уже не либеральных, а революционных взглядов. В сентябре итальянский анархист Луиджи Лукени заколол напильником австрийскую императрицу Елизавету – не из личной ненависти, а из идейных, антимонархических соображений. Террористические методы борьбы с правящей элитой вновь, после долгого затишья, «входят в моду».

Тогда же, в сентябре, другая императрица, Цы Си, устроила в Пекине дворцовый переворот, отобрав власть у племянника-императора, попытавшегося реформировать отсталую страну. Китай лишился шанса на обновление и теперь был обречен стать жертвой иностранного вмешательства и внутренних неурядиц.

Но, как водится, самое грандиозное событие года было совсем не политического свойства. Двадцать шестого декабря Пьер и Мария Кюри объявили, что открыли новый элемент – радий. Сенсацией это не стало.

Еще менее замеченным – собственно, вообще незамеченным – остался маленький эпизод подпольной российской жизни. Несколько марксистов встретились в Минске, на частной квартире, чтобы учредить Российскую социал-демократическую рабочую партию. Как и с открытием радия, историческое значение этого крохотного происшествия обнаружится очень нескоро. Из девяти учредителей РСДРП впоследствии никто не займет в революционном движении сколько-нибудь видного места, их имена забудутся, но партия станет одним из главных двигателей истории XX века.

Убийство австрийской императрицы. Журнал «Ле пти паризьен»

Российское правительство продолжало бодро двигаться к дальневосточной катастрофе. Началось форсированное освоение Ляодунского плацдарма, куда, выкрутив руки китайцам, стали вести еще одну железную дорогу, Южно-Маньчжурскую. Возник колониальный город Харбин, столица будущей «Желтороссии».

В августе Россия выступила с инициативой, которая вполне может считаться поводом для национальной гордости. По личному поручению царя министр иностранных дел граф Муравьев разослал правительствам ноту с призывом собрать международную конференцию по сокращению вооружений.