После триумфа. В бегах (СИ)

Хотя Долохов был волшебником достаточно могущественным, чтобы вызывать неподдельный ужас у многих из тех, кто оказывался помехой на его пути, в конце концов, он был просто человеком, которому наверняка не чужды сомнения. Однако, Гермиона никак не могла отмахнуться от того образа Пожирателя, который, похоже, сама себе придумала – в ее представлении Антонин Долохов был жестким, непоколебимым, бесстрашным, даже безбашенным, легко бросающимся в самое пекло, следуя приказу или намеченной цели, а вдобавок он определенно был умным. И поэтому гриффиндорка лелеяла надежду, что у него был хоть какой-то, пусть и несовершенный, но план. Потому что иначе и быть не могло. И теперь, когда она осознала, что уверенности в нем, вероятно, сейчас не так много, еще одна спасительная ниточка порвалась, окончательно отпустив ее в бурлящую реку тревоги.

Но вдруг Пожиратель заговорил:

– Кто бы это ни был, нападать в лоб, судя по всему, не в его стиле. Иначе бы он уже давно это сделал. Все это время нас пытались заманить в ловушку. Сначала криками, теперь этими шорохами, шелестами и скрипами. Они хотят, чтобы мы запаниковали, начали метаться, шарахаться туда-сюда. И, в конце концов, прибежали туда, куда им нужно. Поэтому лучшее, что мы можем сделать, это не реагировать на все эти звуки, – помедлив немного, он добавил: – Но пропускать их мимо ушей тоже не стоит.

Иногда луна скрывалась за плывущими по небосводу кучевыми облаками, и в эти моменты лес погружался в безграничную тьму, настолько плотную, что различить в ней хоть какую-то дорогу представлялось абсолютно непосильной задачей. Наверняка Долохову тоже было проблематично строить путь, потому что в итоге он произнес:

– Нам придется остановиться и дождаться рассвета. Тут и днем небезопасно, а в такой темноте мы становимся куда более легкой добычей.

***

Блеснувший в лунном свете кинжал, появившийся в руках Долохова, заставил Гермиону напрячься. Но, к счастью, оружие Пожирателю понадобилось лишь для того, чтобы срубить несколько еловых веток и пару стволов пышного высокого кустарника, которые затем были использованы для обустройства места, выбранного для ночлега.

Они остановились у каменной гряды, два метра высотой и около пяти в длину. Нависавшие над землей как козырек плоские камни, покоящиеся на крупных валунах, создавали отличное природное укрытие, которому Долохов при помощи срубленных веток и стволов кустарника добавил уюта, за пятнадцать минут соорудив что-то вроде шалаша.

– Вам часто приходилось ночевать в лесу? – спросила Гермиона, наблюдая, как мужчина с помощью кинжала и камня отточенными движениями получил первую искру.

Вопрос был скорее риторическим, но Долохов, к удивлению девушки, все равно ответил на него, и намного подробнее, чем она могла ожидать.

Мужчина поместил тлеющий трут из коры и сосновых иголок в растопку и, раздув угольки, произнес:

– В детстве дядя брал меня с собой на охоту, когда гостил у нас. Правда, мы редко возвращались домой с какой-то живностью. Главной целью этого, хм…, мероприятия было научить меня урокам выживания. Такие знания дядя считал обязательными для мужчины, – он ухмыльнулся. – Отец, правда, был иного мнения…

Долохов вскинул голову, и девушка лишь на пару мгновений, но все же смогла уловить изогнувшую его губы легкую, вероятно, ностальгическую улыбку, которая тотчас исчезла, как только они с гриффиндоркой встретились глазами. Гермиона предположила, что изначально он не собирался откровенничать перед ней, но, возможно из-за всей этой ситуации, в которой они оказались, немного утерял контроль и слишком стремительно окунулся в глубины подсознания, хранящие личные воспоминания, а когда опомнился, поспешил скрыть их вновь. Однако этой мимолетной улыбки хватило, чтобы вновь натолкнуть девушку на размышления.

Уже в которой раз за эти два дня она убеждалась, что ранее воспринимала Долохова излишне однобоко. За маской безжалостного убийцы, яро исполнявшего приказы Волдеморта, определенно есть что-то еще – что-то, что побудило его пресечь действия егерей в отношении нее, встав на защиту обычной грязнокровки, что, как известно, не было типичным поведением для Пожирателя Смерти.

Но несмотря на то, что ей было весьма любопытно, она не разрешила себе забыться и подавила роящиеся в голове вопросы относительно Долохова, быстро переведя взгляд на костер, когда мужчина смолк.

Так, наблюдая за танцующими во мраке языками пламени, они просидели молча еще какое-то время, пока висящая в воздухе промозглость не заставила Гермиону приблизиться к огню в попытке согреть дрожащие и уже почти ледяные руки.

– Что, грязнокровка, маггловские тряпки не греют? – ехидно прокомментировал Долохов, одной рукой облокотившись о согнутую в колене ногу.

– У меня е-есть т-теплая одежда, – с возмущением в голосе ответила Гермиона. Она обняла себя руками, растерев предплечья. – И ес-сли бы я знала, что мы тут з-застрянем… Я б-бы взяла с с-собой что-то по погоде.