После выпускного

— И все же, Павел, вы же не будете утверждать, что пришли лично сообщить мне то, о чем и так скоро всем станет известно? — я прищурился. Что-то он недоговаривает, а меня уже бесить начинают все эти подковерные игры. Дайте мне просто спокойно жить и развивать мой клан, мать вашу!

— Разумеется, рассылка уже произошла в автоматическом режиме, кроме вас, — он задумчиво провел пальцем по губам. — Когда Света увидела результат, она чуть с ума не сошла, я же тоже был весьма удивлен, если не сказать больше.

— Хватит говорить загадками, — я повел плечом. Рука снова начала болеть, и это доставляло мне неудобство, отвлекая от достаточно важной беседы, которая сейчас происходила.

— Хорошо, — Павел выпрямился. — Ваш код ДНК уникален. Но, он словно переписан в уже взрослом состоянии, и я никак не мог понять, как такое было вообще возможно, пока не прочитал кое-какие определения ритуала слияния и его последствий. Виталий, когда вы прошли ритуал слияния с родственной стихией? — я сглотнул. Я вообще не хотел, чтобы кто-то об этом когда-нибудь узнал, но, глядя в предельно серьезное лицо Овчинникова, внезапно понял, что могу довериться этому человеку. Не знаю откуда ко мне пришло такое осознание, но в последнее время я всецело доверял своей интуиции. К тому же, он видел уже на самом интимном уровне, из чего я состою. Я устало откинулся на спинку стула и провел языком по сухим губам. Чертова рана, такое чувство, что она воспалилась и теперь пульсирует. Может быть, отнять руку? Протез мне вон, Овчинников сделает, никто и не отличит… А что если… Я выпрямился.

— Полгода назад. Это произошло, можно сказать, случайно, и получилось вероятно из-за того, что я был сильно ранен и практически умирал, не мог сопротивляться. А что, есть какие-то проблемы?

— Я бы не сказал, что это проблемы, просто… — он на секунду задумался. — Мы очень мало знаем об императорах. Семья тщательно оберегала свои секреты. Мы не знаем, почему императоры обладали такой невероятной силой, и можем только предполагать. Сава, изменения еще не завершились. Мы со Светкой пришли к выводу, что они находятся на самом начальном этапе. Но полгода… Это много, слишком много. Что-то ты делаешь не так, и я готов предложить тебе свою помощь в осознании того, что именно идет не так. Никто, кроме меня и моей жены об этом не знает. Все образцы просматривались в режиме строжайшей конфиденциальности. А секретарю Совета твое имя было просто переслано в общем списке, без каких-либо настораживающих пояснений.

— Ты же говорил, что не занимаешься биоинженерией, — мы как-то очень легко перешли на «ты» и нас, похоже, это нисколько не смущало, меня так точно.

— Я не говорил этого, — он усмехнулся. — Да ты и не спрашивал. — А, точно, я спрашивал про него у кого-то другого, и мне ответили, что официально вроде бы нет, а что там в лабораториях происходит на самом деле, одному Павлу и известно.

— Знаешь, я готов рискнуть. Вот только, сдается мне, что вы можете в итоге лишиться такого великолепного экземпляра как я, для проведения своих сомнительных опытов. Но, раз уж прекрасная Светлана настаивает, — я хрипло рассмеялся и принялся неловко раздеваться. — Помогите мне, я не знаю, что это и никто из моих ученых не может мне помочь. И у меня складывается ощущение, что эта дрянь меня убивает, медленно, но вполне уверено. Если вы мне поможете, то хоть какие опыты проводите, я на все соглашусь.

— Хм, как интересно, — вот, Сава, смотри как выглядит истинная заинтересованность. Ему уже плевать на тебя, он увидел нечто новое и теперь хочет это новое всесторонне изучить. А Павел уже склонился над моей раной. Внезапно он сунул руку в карман и достал оттуда небольшой сверток, в котором оказались перчатки, скальпель, какие-то пробирки… он что думал, что я вот прямо сразу соглашусь стать их подопытной крыской, или приготовился на всякий случай? — Можно? — он посмотрел на меня, спрашивая разрешения поковыряться в ране. Меня так и подмывало сказать нет, но в этом случае не было никакой уверенности, что Овчинников не повалит меня на пол и не совершит свое грязное дело, пользуясь моей беспомощностью. Отогнав тупые мысли, я кивнул и стиснул зубы, приготовившись терпеть боль. На удивление, боли практически не было. Павел взял все образцы очень аккуратно, не разбередив рану. — Кто занимался твоим ранением? Я могу встретиться с этими людьми? — деловито спросил он, убирая образцы и тщательно сворачивая снятые перчатки.

— Лаборатория Евгения Алдышева, я дам его номер и предупрежу, что ты с ним свяжешься. Он меня предупреждал, что биоинженерия на таком уровне не является их темой, там наиболее подкованный — Егоров, абсолютно улетевший тип, тебе понравится, — съязвил я, получив в ответ сардоническую улыбку.

— Я свяжусь с ними и, когда мы получим первые результаты, то свяжусь с тобой, — Павел кивнул, мне, я же в это время скидывал ему контакты Алдышева.