После заката

Сама не зная почему, но я невольно наклонилась и почесала его за ухом, как обычно чешут длинношерстных растрепанных спаниелей. После этого, я крепко сжала в левой руке свой новый красивый меч, а правой накинула на нас с Дином белую мантию мага и, закрыв глаза, представила тот самый зеркальных холл, в котором мы с троллем впервые встретились. Ничего не произошло, и тогда я вспомнила про кристалл Ледяного Джека в моих часах. Ну конечно же! Ведь время сейчас стоит во всем мире!

Я осторожно его вытащила, и тут же раздался страшный рев, треск и грохот. На мою мантию сверху полетели небольшие камни, но как бы я ни старалась перенести нас в зеркальный холл, у меня ничего не получалось. Дин без движения лежал на камнях, из его груди сочилась свежая красная кровь, кажется, от напряжения, испуга и ран он потерял сознание.

– Чего тебе надобно в моей темнице, мальчик-бродяга? – спросил меня глухой старческий голос, который мог принадлежать только уставшему дракону. Он откашлялся и демонстративно выплюнул на пол приличный клок густой беличьей шерсти.

Я в изумлении уставилась в его огромные горящие глаза, размером с два приличных таза. Вертикальные змеиные зрачки, словно глубокие черные трещины, разбивали их ровно пополам. Я смотрела, как завороженная, не моргая и не шелохнувшись. Нечто странное происходило в пещере – огромный старый дракон постепенно уменьшался, словно проколотый воздушный батут, сдуваясь прямо на моих глазах. Из многочисленных трещин его обвисшей кожи наружу вырвались ярко-синие языки пламени. Он сгорал изнутри, как феникс. Его темная толстая огнеупорная кожа сползала на пол широкими рваными кусками, постепенно образуя большую медленно тлеющую кучу под его ногами. Именно она и являлась основным источником света в пещере, в дополнение к ней большой драгоценный камень на моем только что приобретенном клинке стал разгораться мягким синеватым светом. Было очень удобно использовать его в качестве фонарика.

И тут я вспомнила, что дракон-оборотень вообще-то со мной разговаривает и уже задал свой вопрос дважды, так и не получив от меня ответа.

– Мы…эм…пришли за вашими яйцами… – пробормотала я глупую правду и покраснела.

К счастью, дракон ничего не ответил, он продолжал «сдуваться», теперь не только уменьшаясь в размерах, но и меняя форму. Он снял со своей шеи огромное тяжелое железное кольцо с массивной цепью, как только то стало достаточно просторным, и оно с грохотом покатилось по каменному полу.

– Ни фига же себе! Да кто же ты? – шепотом произнесла я, инстинктивно выставляя перед собой свой новый меч.

Но оборотень-дракон, конечно же, ничего не ответил на мой вопрос. А лишь кивнул в мою сторону своей большой головой.

– Ты понятия не имеешь, юноша, сколькие пытались вытащить это оружие из моего сердца. Это смог сделать только настоящий наследник Темного трона. – Спокойно ответил мне оборотень все тем же уставшим и размеренным старческим голосом. Однако, теперь передо мной стоял не ящер, а человек в черном балахоне, из-за глубокого капюшона я не смогла рассмотреть его лицо, только светящиеся желтые змеиные глаза. Кажется, это было главное правило волшебного мира – чем страшнее глубже капюшон, тем страшнее и могущественнее его обладатель. – Держи свое оружие крепко, ведь многие теперь будут пытаться выбить его из твоих рук.

– Но ты… вы точно ошибаетесь, – пробормотала я, все еще не опуская свой меч. И поскольку мне не хотелось произносить вслух, что я девчонка – мало ли меня сквозь обморок каким-то образом услышит Дин. Я тихо добавила недвусмысленно фыркая. – Вы путаете меня с кем-то другим… с каким-то парнем, а я, понимаете ли… блин!

– Это ты юноша путаешь себя с кем-то другим, но, боюсь, что в этом есть и моя вина, – тихо произнес бывший дракон, единственное что у него осталось от ящера, это желтые змеиные глаза, они ярко горели в темной глубине его капюшона, как фары приближающегося поезда в туннеле. – Не я придумал спрятать среди смертных Принца и Принцессу, но я собственноручно поменял вас телами…

Острие меча с грохотом ударилось о каменный пол. Я опустила обе трясущихся руки, с губ сорвался тихий мучительный стон.

– Что? Поменяли нас чем?! – выпалила я, мой взгляд затуманили слезы, зубы были стиснуты до боли, сердце отчаянно заколотилось, видимо, желая пробить мою грудную клетку, чтобы выскочить наружу и отвесить этому старикану хороший подзатыльник. Я с малых лет знала, что со мной что-то не так… Не те игрушки, не та одежда, не те друзья, не та жизнь… И все потому, что этот старый пердун поменял нас при рождении телами? То есть, все это время я мучилась в чужом теле девчонки, проживая чужую жизнь по его милости? Да если бы он только знал, на какие жуткие мучения меня обрек! Лучше бы сразу просто убил!

Из-за пелены слез и колотящего в висках пульса я ничего не видела и не слышала. Гнев, обида, боль и ярость слились воедино.