Последнее, что он сказал мне

Я глубоко вздыхаю и пытаюсь не думать о том, что ждет впереди – если не сейчас, то довольно скоро. О шагах, которые мы будем предпринимать, чтобы жизнь вошла в привычную колею. В аэропорту нас встретят Джул с Максом, в холодильнике уже лежат свежие продукты, на столе – приготовленный подругой обед. И каждый день нужно просто жить, жить и привыкать.

Есть вещи, избежать которых нельзя. Через несколько недель или месяцев, когда Бейли более-менее оправится, я смогу наконец обратить внимание на себя. Я стану думать о том, что потеряла, о том, чего уже не вернуть. Я буду думать о себе и об Оуэне. И о том, что теряю без него. Потребуются все силы, чтобы не позволить утрате меня сломить.

Как ни странно, поможет в этом одна простая истина. Мне придется ответить на вопрос, который сформировался только недавно: если бы я знала заранее, то сидела бы здесь или нет? Если бы Оуэн рассказал мне о своем темном прошлом сразу, если бы предупредил, на что я иду, осталась бы я с ним или нет? Согласилась бы оказаться в своем нынешнем положении или нет? На ум приходит тот самый момент вскоре после ухода матери, когда благодаря дедушке я поняла, что мое место – рядом с ним. И тогда я почувствую, как ответ прокатится по моему телу жаркой волной. Да! Без колебаний. Даже если бы Оуэн рассказал мне, даже если бы я знала все подробности. Да, я поступила бы точно так же. И эта мысль придаст мне сил жить дальше.

– Почему так долго? – спрашивает Бейли. – Почему мы не взлетаем?

– Не знаю. Наверное, ждем, пока освободится взлетно-посадочная полоса.

Она кивает и обхватывает себя руками, замерзшая и несчастная. Бейли сидит в салоне в одной футболке, ее руки покрыты мурашками. Опять!

Только на этот раз я готова. Два года назад – даже два дня назад – я бы растерялась. Зато сейчас – совсем другое дело! Я беру сумку и достаю любимую шерстяную толстовку Бейли. Я сунула ее в ручную кладь специально на этот случай.

Впервые я знаю, что ей нужно.

Девочка берет толстовку, надевает ее и растирает замерзшие руки.

– Спасибо, – говорит она.

– Не за что.

Самолет дергается и наконец медленно катит по взлетной полосе.

Бейли с облегчением откидывается на спинку сиденья, радуясь, что мы уже в пути, закрывает глаза и кладет руку на наш общий подлокотник. Я пристраиваю свой локоть рядом. Мы придвигаемся чуть ближе друг к другу.

Начало положено!

Пять лет спустя. Или восемь. Или десять

В Тихоокеанском центре в Лос-Анджелесе проходит выставка «Первый взгляд». Я представляю новую коллекцию из белого дуба – в основном мебель, несколько чаш и крупных предметов интерьера.

Эти выставки отлично годятся для знакомства с потенциальными клиентами, а еще для встречи с единомышленниками, и, как большинство подобных встреч, проходят довольно скучно. Архитекторы и коллеги по цеху здороваются, обмениваются новостями. Я старательно поддерживаю светскую беседу, но уже начинаю уставать. По мере того как стрелки часов приближаются к шести вечера, я все чаще ловлю себя на том, что смотрю мимо людей, а не на них.

Мы с Бейли собирались поужинать, и я высматриваю ее среди посетителей, радуясь возможности поскорее свернуть лавочку. Она придет со своим новым молодым человеком, хедж-финансистом по имени Шеп (два очка не в его пользу), и клянется, что мне он понравится. Он совсем не такой, как ты думаешь, заверяет Бейли.

Не знаю, что она имеет в виду: его работу в сфере финансов или дурацкое имя. В любом случае он – полная противоположность ее предыдущему парню, у которого было имя попроще (Джон), зато не было никакой работы. В двадцать лет девушек бросает из крайности в крайность, так что я рада, что Бейли заботит мое мнение.

Теперь она живет в Лос-Анджелесе. Впрочем, я тоже. Не слишком далеко от океана, не слишком далеко от нее.

Плавучий дом я продала, едва Бейли закончила школу. Я не питаю иллюзий, что таким образом мне удалось выйти из-под надзора – незримые соглядатаи только и ждут возвращения Оуэна. Они наверняка готовы напасть в любой момент, если он рискнет повидаться с нами, поэтому я всегда начеку.

Порой мне кажется, что я их вижу в зале ожидания аэропорта или снаружи ресторана. Я подозреваю каждого, кто задерживает на мне взгляд, поэтому в моей жизни не так много людей, чему я рада. Со мной рядом только близкие. За исключением одного человека…

Он входит в выставочный зал небрежной походкой, с рюкзаком на плечах. Спутанные волосы подстрижены коротко и выкрашены в темный цвет, нос кривой, как будто после перелома. На нем рубашка с закатанными рукавами, одна рука забита татуировками до самых пальцев.

И тут я обращаю внимание на обручальное кольцо, которое он еще носит. Я сделала его своими руками. Тонкий ободок из дуба почти незаметен, но я вижу его сразу. Мой муж сам на себя не похож – ни за что бы не подумала, что это он! Наверное, так и надо, если хочешь спрятаться у всех на виду. Впрочем, он ли это?

Мне кажется, что я вижу его не в первый раз. Мне кажется, что я вижу его повсюду. Переволновавшись, я роняю бумаги, которые держу в руках, и они падают на пол.