Последнее дело императрицы

Этель в который раз отложила нож — обед задерживался опять и на неясный срок. Вытерла руки о полотенце и подступила к окну. Там сжавшаяся Эйрин всё ещё боялась выпрямить ноги, и Этель обняла её за плечи.

- Нет. Разумеется, в её смерти нет ничего хорошего. Но я думаю, ты не желала этого.

Эйрин неловко покрутила головой. За мутным стеклом ветер ворошил жухлые листья, таскал их взад-вперёд по тропинке, как беспомощных кутят, и листья, наверняка, жалобно шелестели, повторяя раз за разом одно и тоже имя. Но Этель не хотела слышать. Она на мгновение зажмурилась.

- Ты говорила, что поддержишь любое моё решение, — тихо, но всё так же жёстко выдала Эйрин, пряча взгляд за выбившейся прядью волос.

Запах пыльной дороги на пальцах. Когда Эйрин уходила из столицы, шпионы Аластара провели её до нового дома. Просто чтобы убедиться — с ней ничего не случилось.

- Я помню, — склонила голову Этель, вдыхая этот запах её волос — аромат бледного заката над степью. Когда она смотрела из окна своего кабинета на то, как уходит Эйрин, она и обещать себе не могла, что поговорит с ней ещё раз. А потом Эйрин сделалась ещё дальше. — И, кажется, я не отступила от своих слов. Когда ты решила уйти из столицы, я отпустила тебя.

- Тогда почему ты не разрешаешь остаться мне здесь?

Этель взяла дочь за подбородок и повернула к себе.

- Потому что когда ты предпочтёшь одно платье другому, я положусь на твоё решение. А когда ты примешься выбирать между жизнью и смертью, прости, но я решу за тебя.

Эйрин тяжело сглотнула, но взгляда не отвела.

- Пойми, я не могу тебя потерять. Я не переживу, если тебя потеряю.

Этель говорила, а внутри слова вздыбливались горячей волной. Объяснить то, что, по её мнению, и так очевидно, как? Какие слова выбрать, чтобы стёрлась с лица Эйрин кривая недоверчивая усмешка?

- Это потому что Риана нет, — произнесла та тихо, как будто сама испугалась вольности сказанных слов.

- Риан умер, — подтвердила Этель и отступила, чтобы снова заняться готовкой. — Не вижу причин для ревности.

Деревянная рукоять ножа, колечки лука на разделочной доске. "Риан умер". Новая дрожь в пальцах от воспоминаний — к демонам её, к демонам!

И глоток новой надежды вместе с луковым запахом.

Убийца Сайорана написал кровью на стене: "Вы все ответите за то, что совершили". Он мстил, конечно, но кому понадобилось мстить молодому лорду хаоса?

И ещё одно: Этель узнала о смерти сына, просто услышав голоса солдат за дверью камеры. Но точно так же остальные проглотили ложь о том, что умерла Орлана, когда она бежала из столицы, запутывая следы, чтобы по ним не пустили Хршасских волков.

Нож соскользнул и стукнул по доске, и Этель вздрогнула. Риан мог быть жив.

- Мама, — несмело протянула Эйрин, — столько всего случилось за эти два года. Утром я наговорила лишнего. Давай вечером ты мне всё расскажешь, а я — тебе? А? Я хочу знать. Мне надо знать.

- Хорошо, милая.

Этель продолжала свои дела, как воздушный змей, ниточку которого отпустили, а он всё летит, летит, хоть солнце давно выбелило все краски на нём, хоть края обглодали ветер и дождь, хоть птицы пугают криками и шорохом крыльев.

Они долго молчали, потом вода закипела, и пригодилась соль, которая стояла в жестяной баночке поодаль. Эйрин болтала ногой, смотрела в окно. В дверь чуть слышно постучались.

Этель вздрогнула, и просыпала щепотку соли на пол. Она и забыла, как закрывали дверь. За узорчатым стеклом оказалась Савия, а перед ней на полу стояло ведро колодезной воды с плавающим в ней жёлтым листиком.

- Вот, — сказала она, улыбаясь. — А суп же будет, да? Если надо, я ещё воды принесу.

Слежку Этель заметила, когда уже почти добралась до имения Сайорана. На центральных улицах Морейна горели шары белого пламени, и светло было так, что она могла бы рассмотреть каждый камень мостовой в подробностях. Этель и сама себе не смогла бы объяснить, что её насторожило. Может, мельтешение теней в переулках. Или шорох шагов за спиной показался вдруг знакомым.

Некоторое время она шла, с трудом заставляя себя оставаться спокойной, не оборачиваться, не бросится прочь. Но, как назло, горло тут же пересохло, и боль в груди поднялась с новой силой, от которой на мгновение потемнело в глазах. Этель пришлось остановиться, чтобы перетерпеть боль и унять головокружение. И в ту секунду, когда осознание происходящего вернулась, она услышала, как затихли шаги за её спиной.

Этель обернулась. Мужчина, который остановился на углу улицы, тоже окинул её беглым взглядом, вынул из кармана куртки небольшой бесцветный кристалл и подбросил его на ладони. Будто ждал знакомого, а знакомый очень уж задерживался.

Мужчина ничем не отличался от остальных горожан, праздно шатающихся вечерами по центру города. Его лицо скрылось в тени дерева — шар белого пламени томно покачивался справа.

"Показалось", — мелькнула спасительная надежда.

Этель снова зажмурилась, тяжело сглотнула. Боль искоркой непотушенного костра осталась жить внутри, но уже не доводила до темноты перед глазами. Осталось только поправить сбившуюся набок застёжку плаща и идти дальше: Грит не особенно любила ждать.