Последнее «долго и счастливо»

Окончательно поняв, что это Тедрос, Агата бросилась ему навстречу – спотыкаясь в темноте, но тем не менее все убыстряя и убыстряя бег, пока наконец они с принцем не столкнулись и Агата, задыхаясь и смеясь, не рухнула на траву. Тедрос подхватил ее на руки, закружил и поцеловал так горячо, как не целовал никогда раньше…

– Ты думала, что я не понимаю тебя, Агата, – шептал он. – Думала, я не вижу, какая ты.

– Этого недостаточно, Тедрос, – ответила Агата. – Я и сама должна это увидеть.

– Увидишь! И все мое королевство увидит, какая ты. Увидит, что ты величайшая королева из всех, что когда-нибудь Агата бесконечно жили на свете.

– Но я – это просто я… Обычная девушка… А ты… – засмущалась она.

– Ты что, думаешь, я знаю, что такое быть королем?! – выпалил Тедрос.

– Что? Но ты всегда ведешь себя так, будто…

– Вот именно, что будто, – покачал он головой и дрогнувшим голосом продолжил: – Скажи, что любишь меня, Агата. Скажи, что никогда больше не бросишь меня. Скажи, что навсегда станешь моей королевой…

– Я люблю тебя, Тедрос, – всхлипнула Агата. – Я люблю тебя даже сильнее, чем ты можешь себе представить.

– И остальное скажи тоже!

– Я…

Но ничего больше сказать Агата не сумела – помешали хлынувшие из глаз слезы.

А где-то вдали за лугом Хорт долго ждал, затаившись, прежде чем рискнул покинуть свое укрытие. Он сумел проследить весь путь Тедроса и Софи до пещеры и немало удивился, когда принц покинул пещеру один, без своей спутницы. Выйдя из-за дерева, за которым он прятался, Хорт полез в расщелину, подсвечивая себе кончиком пальца, и вскоре очутился в пещере, сразу ослепившей его сиянием сапфиров.

– Софи? – позвал он, прикрывая глаза ладонью. – Софи, где ты?

Но в пещере он нашел только лежащий на полу меч и рядом с ним несколько черных перьев. Казалось, что Софи унес из пещеры черный лебедь.

Часть III

26. Во тьме приходит королева

Когда Софи проснулась утром в башне Директора школы, ее ждало аккуратно разложенное на кровати платье. Сейчас, надев его, она стояла возле окна. Платье было атласным, черным (само собой разумеется!), облегающим, с длинным, тянущимся по полу шлейфом. В нем Софи напоминала себе невесту на Злой свадьбе.

Над озером стелился зеленоватый туман и, обволакивая темные замки Старой и Новой школ, тускло переливался в лучах слабенького желтого солнца. «Как тихо, как мирно!» – подумала Софи. Все эти годы она изо всех сил стремилась быть доброй, пытаясь проложить дорогу к своему «долго и счастливо». Но сейчас, глядя на свое Злое королевство, Софи понимала, что можно было вообще не напрягаться, ни к чему было это все. Два года назад Директор распределил ее туда, куда нужно, – в школу, которой она спустя некоторое время будет управлять. И если бы она уже тогда с благодарностью приняла этот шанс, вместо того чтобы пытаться отказаться от него, если хотя бы просто подумала о себе и своей судьбе – сколько времени и нервов можно было сэкономить, каких неприятностей избежать!

Софи оглядела свои руки.

– Ни бородавок, ни морщин пока нет. Когда же я… э… превращусь в… Ну, сам знаешь в кого?

Рафал подошел к Софи, одергивая по дороге свой бархатный китель с воротничком-стойкой.

– Свой самый первый урок уродоведения профессор Мэнли всегда начинает с объяснения, почему успешный злодей должен быть уродливым. Уродство позволяет избавиться от самовлюбленности, тщеславия, заботы о своем внешнем виде, освобождает душу для абсолютного Зла. И когда твоя душа, пропитавшись Злом, становится такой же уродливой, как и твоя внешность, ты превращаешься в настоящего злодея, колдуна или ведьму. Но ты ведьма другого типа, Софи. Ты ведьма абсолютная, и твоя душа уже настолько пропитана Злом, что внешнего уродства тебе не требуется. Как и мне самому, кстати.

Казалось, Софи должна была испытать облегчение, узнав, что ее красоте ничто не угрожает, но вместо этого она чувствовала лишь странную опустошенность и безразличие ко всему на свете, включая себя саму.

– Это золото черных лебедей, да? – спросила она, переводя взгляд на свое кольцо. – И ты знал, что оно приведет меня к Тедросу?

Рафал поджал губы, словно размышляя, спросить ли Софи, откуда ей стало известно про злое золото.

– Лучше будет сказать по-другому, – ответил он наконец. – Я знал, что пока это кольцо цело, оно в конце концов непременно приведет тебя назад ко мне.

– А что, если бы я уничтожила его? – спросила Софи, задирая вверх подбородок. – Что, если бы Тедрос полюбил меня?

– Поцелуй настоящей любви должен быть обоюдным, помнишь? Я нисколько не сомневаюсь, что принц получил удовольствия от твоего поцелуя не больше, чем ты – от его, – улыбнулся Рафал. – Кроме того, я предпочел бы, чтобы ты убила меня, а не оставила навсегда.

Софи опустила глаза, потом снова подняла голову и, посмотрев на прекрасного юного Директора школы, тихо сказала:

– Прости меня. За то, что покинула тебя, за то, что…

– Тсс, – прижал палец к ее губам Рафал. – Теперь ты здесь, со мной, и все остальное уже не имеет никакого значения.

– И ты не сердишься на меня?