Последнее оружие

Когда я снова поднялся на ноги, голову кружило, а туловище шатало. Вообще было так паршиво, что казалось, пристрели меня кто-нибудь сейчас, то услышал бы в ответ только «спасибо». Однако я проверил, все ли месте. Автомат был при мне, — хорошо, что зацепился за шею, — и вещмешок, из которого я выудил кусок шоколада. Вкуса его не почувствовал, но несколько полегчало от перемещения еды вовнутрь меня и вдоль организма. Я собрался было в путь, как вдруг послышалось.

— Эй, подожди, поговорить надо, да.

Пальцы мои автоматически потянулись к ручке автомата и спусковому крючку, но тут раздался недвусмысленный звук — так щелкает взводимый курок.

— Не надо резких движений, товарищ майор.

Я как услышал эти слова «нэ нада рэзких двыжэни, таварыш маиор», так сразу многое понял. Но все-таки чуть обернул голову и скосил глаза. На кривом низкорослом деревце сидел Хасан, уставя на меня пистолет — кажется, «Детоникс» сорок пятого калибра.

Вот так изъятие оружия. «Слона» у Абдаллы и не приметили. Впрочем, если Хася непринужденно таскал «Ингрэм М10» под плащом, то что уж говорить о короткоствольном пистолете?

Хотя, что я думаю о какой-то дребедени. Кажется, настал конец света — конкретно для меня. Хасан недурно разыграл всю эту историю с моим побегом, в конце которого меня встретил черный глазок его пистолета, готовый посмотреть на мои мозги.

— Эй, Хася, ты сюда пришел по объявлению, вывешенному подполковником Остапенко? Дескать, пропал майор серого вида, грязного цвета, без усов. Хочешь вернуть меня владельцу? Или, может, в знак подтверждения нерушимой советско-иракской дружбы достаточно принести только мои уши?

— Зачем уши? Я бы взял голову, у меня как раз полиэтиленовый пакет имеется. Повесь автомат на эту ветку, он нам мешает.

Когда я выполнил указание, Хася спрятал свой «Детоникс» в карман. Однако, ему дотянуться до оружия будет во всяком случае проще, чем мне.

— Ну, о чем ты собрался пообщаться со мной, Хасан?

— О Гильгамеше и Энкиду.

— Ого, значит дальше мы станем путешествовать вместе. Интересно, как распределятся роли. Кто будет царем города Урук, а кто дикарем?

Где-то вдалеке раздались звуки, похожие на выстрелы. Кто в кого палит? В лучшем случае, кто-то из моих прежних коллег опять стреляет ящериц. Впрочем, эти звуки не особо заинтересовали моего собеседника.

— Вах, не торопись распределять роли. Пока что ты, майор Глеб, отправишься один. В эту ДВЕРЬ каждый проходит самостоятельно. Ты будешь первым — Яхья отметил тебя. Учти, все что происходит с тобой сейчас — это еще цветочки. Ты пока в ПРЕДДВЕРЬИ.

— Что должен я, вернее я с тобой, там достать? Траву бессмертия?

— Почти. Источник познания и жизни. Манда-ди-Хайя. Он неподалеку, я уже улавливаю его благоухание…

На секунду Абдалла принял обалделый вид, как будто крепко затянулся гашишным дымком. Я уже прикинул, как мне взять на излом руку арабского товарища, сжимающую «Детоникс».

Но Хасан быстро воспрял и, сверкнув глазом, произнес:

— А теперь посмотри вот на тот красивый куст.

Когда я в точности исполнил приказание этого шизика, а потом тихонько вернул зрачки на прежнее место, то понял, что Хасана вместе с его «Детониксом» поблизости нет. А вот мой автомат по-прежнему висит на ветке. Так что я забрал его обратно с большим удовольствием. И вообще, в результате чудесного избавления апатия испарилась, вернулись радость и аппетит. Уже двинувшись в путь, я мигом уплел все, что лежало в обертке с надписью «шоколад». Чуть было не бросил скомканную бумажку на траву-мураву, а потом вспомнил — это именно та небрежность, которая требуется ищейкам. Серега и Коля, наверное, уже очухались, да и бравый Илья Петрович, скорее всего, не дремлет, а топорщит свои усы, хищно втягивая воздух.

Я миновал островок и вновь зашлепал по воде — так легче было замести следы. Добросовестно удивился, заметив, что тут смело произрастают вполне плакучие российские ивы. А потом попал в заросли высоченного камыша, который, как и многое в этих краях, прямо-таки дребезжал и звенел от насыщенности жизненной силой. Воды было всего по щиколотку, однако то и дело попадалась трава, похожая на нашу осоку, только более острая, с каким-то синеватым отливом, словно бы металлизированная, с утолщенным книзу стеблем. Я старался с этой паскудной растительностью дела не иметь. Особенно не топтать ее башмаками. А когда я все же случайно давил ее в воде, она выпускала стайки пузырьков. Газированная она, что ли? Кстати, тут и там гнили тушки погубленных этой сволочной травой насекомых, птичек и лягушек.

По воздуху слабо раскатился звук «эрр». Странный, не наш звук. Я несколько раз шагнул навстречу этому «эрр». В атмосфере запорхали и другие звуки. Имеющие отношение к чужому языку. Еще пяток шагов, и я стал раздвигать стебли, мешающие дальнобойному взгляду.