Последнее письмо

Солдат брел в сугробах, с тихими стонами волоча раненную ногу, и вспоминал другой, непостижимо далекий лес: благоустроенный и живописный, удобный и безопасный, словно городской парк. Подобно праздничному пирогу тот лес был разрезан просеками на множество равных частей. Его просторные и светлые чащи являлись излюбленным местом для загородных прогулок горожан. Они съезжались сюда по выходным, чтобы побродить между желтыми сосновыми мачтами, послушать эхо звонких голосов или посидеть под раскидистыми дубовыми кронами. В будние дни шумные бригады лесников регулярно выпиливали здесь старые и больные деревья, собирали и жгли сухие сучья, расчищали завалы. Молчаливые и деловитые егеря обустраивали лесные опушки наблюдательными вышками, а небольшие полянки – кормушками для животных. Вдоль песчаных дорог, усыпанных сухими еловыми иглами, располагались уютные беседки для отдыха, а на лесных перекрестках несли свою службу дорожные постовые – аккуратно пронумерованные гранитные столбики. В таком лесу невозможно было заблудиться. Все его тропы вели к большому каменному дому, к лесному трактиру, где за умеренную плату уставшему путнику всегда предложат отдохнуть и отобедать.

Здешний лес не имел ничего общего с тем, привычным. Дикий, неопрятный, предоставленный сам себе, живущий по своим дремучим законам, он нависал, давил, забирал силы. Эрнст понял, что надолго его не хватит. Снежный лабиринт, полный непроходимых препятствий и ловушек, словно повинуясь законам жанра, уводил молодого человека все дальше от спасения. Очень скоро он обнаружил, что единственная путеводная нить – его собственные следы, в нескольких местах пересекают друг друга. Вчера, находясь в объятиях страха, Хельвиг петлял, словно заяц, чертил на снегу «восьмерки», пытался запутать преследователей, пустить их по ложному следу. Теперь он плутал сам. Это походило на жестокую шутку судьбы. Дикий зверь, спасаясь от погони, всегда ищет укромное место, чтобы залечь, спрятаться, отсидеться в безопасности, переждать облаву. Эрнст нашел такое место. Инстинкт самосохранения завел его в самый дальний уголок непролазной глуши, попасть в который гораздо легче, чем выбраться обратно.

Местами снег лежал по пояс. Каждый шаг давался с титаническим трудом. Силы расходовались неудержимо, капля за каплей, как и кровь, сочащаяся из раны. Теперь приступы головокружения и слабости следовали постоянно. Идти без остановок становилось немыслимым. Эрнст все чаще нуждался в отдыхе. Многослойная одежда сковывала движения, деревянный посох превратился в увесистый стальной лом, ремни душили тугими объятиями, подсумки, полные патронов, тянули вниз. Хельвиг решил от них избавиться.

– Все равно от вас никакого толка! – Он отстегнул один подсумок и бросил его в снег. – Винтовки нет, стрелять мне не из чего…

И тут молодого человека осенило. Он даже удивился, почему эта простая мысль не пришла к нему сразу: ведь патроны наполнены порохом, который способен дать ему огонь.

– Черт, как я мог забыть! Порох – это костер, это тепло! Я смогу отдохнуть и согреться. Я смогу пережить эту ночь! Вы слышите? – обращаясь к громадам елей, солдат погрозил в темноту кулаком. – Еще не все потеряно! Я обязательно выберусь отсюда!

Эрнст с воодушевлением стал расчищать место для костра. Он копал снег до тех пор, пока не уткнулся в сплетение смерзшихся веток и листьев. Не отвлекаясь на боль и усталость, молодой человек ползал по снегу, нащупывая и обламывая еле различимые в темноте тонкие сухие веточки – лучшую пищу для слабого новорожденного огня. Затем он подготовил сучья потолще и уложил все это на дно снежной ямы. Для растопки требовались тонкие лоскутки березовой коры, кусочки сухой ткани или бумага. Хельвиг запустил руку за пазуху и достал небольшой конвертик – свое письмо, не отправленное домой. Разгладив сложенный лист, Эрнст разорвал его на несколько узких полосок, которые тут же свернулись в кольца.

«Ничего, я напишу другое. Вот только доберусь до своих… – бумажные колечки солдат бережно сложил поближе к сухим веткам. – Я напишу о своих приключениях, о непроходимых снегах, о жутком холоде и о чудесном спасении. – Хельвиг извлек один патрон из обоймы, с помощью ножа удалил пулю, отсыпал половину пороха и вставил в гильзу пыж из скрученной бумаги. – А может, после госпиталя меня отправят домой. Вот будет радости! Мама накроет стол в гостиной, а отец наденет свой выходной пиджак с наградной планкой. К нам соберутся все родственники и соседи, младший брат Вилли будет слушать меня открыв рот, а маленькая Анна, осмелев, попросит взять ее на руки…»