Последнее письмо

«…мы были очень напуганы и не знали, что делать. Они появились внезапно. Мы прозевали их приближение, и эти люди выперли из леса прямо на нас. Несколько человек: грязные, заросшие, одетые в летние шинели, за плечами винтовки. Шесть к четырем: счет не в нашу пользу. Передвигались русские солдаты с трудом, измотанные длительным голодом и жестокими морозами, черные и худые, они были похожи на тени. Но даже в таком виде они произвели на нас сильное впечатление. Мы стояли и молча смотрели друг на друга. Впервые я видел врага так близко. Думаю, мои товарищи тоже. Скорее всего, эта горстка красноармейцев с осени бродила по лесам, выходя из окружения. Среди них был тяжело раненный, сам он идти не мог, и его поддерживали товарищи. Мы ощерились карабинами, но стрелять не решались. Находясь в каком-то оцепенении, мы просто смотрели на них и ждали, что будет дальше. Тогда я впервые ощутил настоящий страх. Меня словно схватили за горло. Сердце судорожно дернулось и замерло. Нет, не остановилось, а именно замерло, затаилось, онемело от ужаса. Живот скрутило узлом, а ноги ослабли. Я был на грани обморока. Мир сжался до размеров тесного тоннеля, из которого на меня смотрели несколько черных винтовочных стволов. Мне предстояло шагнуть навстречу застывшим в готовности силуэтам, навстречу горящим ненавистью глазам, навстречу своей смерти… Я плохо помню, что было дальше. Когда наваждение прошло, дорога перед нами была пуста. Русские ушли. Мы еще долго стояли на месте, озираясь и прислушиваясь. Словно не веря в произошедшее. А потом меня вывернуло наизнанку. И, кажется, не меня одного…»

Когда Эрнст в очередной раз очнулся, то обнаружил себя лежащим под широким еловым куполом. Перед его глазами вверх устремлялся мощный, в полтора обхвата ствол, подобно оси гигантского колеса усеянный по кругу длинными, обвисшими под тяжестью снега деревянными спицами. Сквозь сплетение мохнатых лап пробивался тусклый свет. Словно разведенная в синих чернилах кислота, он медленно проедал плотную сеть ветвей, ядовитыми каплями стекал вниз и, не достигнув земли, застывал на коре вязкими смоляными дорожками.

«Вот и утро, – одинокая мысль медленно вплыла в сознание и, не задев никаких чувств, поплыла себе дальше. – Кажется, я собирался куда-то идти. Но куда и зачем? Боли нет. Как хорошо просто лежать и ни о чем не думать».

9