Последнее письмо (ЛП)

Сегодня мы потеряли одного из нас. Можно подумать, что за столько лет я уже привык к этому, даже стал черствым. Несколько лет назад я был таким. Не знаю, что изменилось за последнее время, но теперь мне кажется, что каждая потеря в геометрической прогрессии тяжелее предыдущей. А может, все то же самое, но я другой.

Я изменился.

Это трудно описать, но сейчас я как-то лучше осознаю свою отстраненность, свою неспособность создавать эмоциональные связи за пределами нескольких близких друзей. В этот небольшой список входишь ты. Как я могу быть настолько привязан к кому-то, кого никогда не видел, и в то же время не быть привязанным к большинству парней вокруг меня? Может быть, так безопаснее, через бумагу, потому что ты не стоишь передо мной? Хотел бы я знать. Хотел бы я найти слова для жены этого парня, его детей. Как бы я хотел избавить их от этого, занять его место. Почему мир забирает тех, кого любят, разрывая дыры в чужих душах, а меня оставляет невредимым? Где справедливость в такой случайной системе, а если ее нет, то зачем я здесь? Я снова чувствую то же самое беспокойное желание — выполнить миссию и двигаться дальше. Поставить галочку, поднять ставку и знать, что я что-то изменил. Только я уже не знаю, в чем смысл этого всего.

Скажи мне что-нибудь настоящее. Расскажите мне, каково это — всю жизнь жить в одном и том же месте. Душат ли тебя такие глубокие корни? Или это позволяет тебе не ломаться, а качаться на ветру? Я так долго плыл по течению, что, честно говоря, не могу себе этого представить. Спасибо, что позволила мне выплеснуть все на тебя. Обещаю, в следующий раз я не буду таким угрюмым.

— Хаос

***

— Прости? — спросила я, уставившись на Бекетта так, будто у него две головы. — Что ты только что сказал? — он никак не мог сказать то, что я услышала.

— Выходи за меня замуж.

А может, он и вправду это сказал.

— Ты сошел с ума?

— Может быть, — он прислонился спиной к перилам крыльца, но не скрестил руки перед грудью, как делал, когда срабатывал его упрямый переключатель. Вместо этого он ухватился за обе стороны перил, оставив свой торс незащищенным. Уязвимым. — Это сработает. По крайней мере, на бумаге.

— Я не… Я не могу… — я потеряла дар речи.

— Хорошо, это даст мне шанс убедить тебя.

О, Боже, он был серьезен.

— Если ты выйдешь за меня замуж, дети будут на моем содержании. Я смогу о них позаботиться.

— Ты хочешь жениться на мне, чтобы заботиться о моих детях, — я произнесла это медленно, уверенная, что ослышалась.

— Да.

Мой рот несколько раз открывался и закрывался, когда я пыталась вымолвить хоть слово — любое слово. Я просто не могла придумать ни одного.

— Что ты думаешь?

— Мы даже не встречаемся! А ты… ты хочешь жениться?

Хавок рысью подошла к крыльцу, но не к Бекетту она села рядом со мной, словно почувствовала, что ее хозяин сошел с ума.

— Не в романтическом смысле! — он провел рукой по лицу. — Я не умею это объяснять.

— Постарайся.

— Ладно. Я читал документы к препарату, когда был в больнице с Мэйзи и вспомнил, что ты говорила о том, что твоя страховка его не покрывает. Я заглянул на сайт больницы, и оказалось, что они принимают мою страховку, причем не по твоему коэффициенту соцстрахования. Покрывается все.

— Рада за тебя. Теперь ты можешь лечиться от рака, — как, черт возьми, он мог только что предложить нам пожениться?

— Я еще не закончил.

Мне хотелось швырнуть его обратно в грузовик и увезти с моей территории, но во мне зажглась крошечная искорка при мысли, что Мэйзи сможет получить необходимое ей лечение. И эта маленькая искорка была надеждой. Черт, я терпеть не могла надежду. Надежда обманывала тебя, давала тебе теплые пушистые чувства, а потом снова отнимала их. И сейчас Бекетт был большим кусочком теплой, пушистой надежды, и я ненавидела его за это.

Приняв мое молчание за согласие, Бекетт продолжил.

— Если ты выйдешь за меня замуж, дети будут обеспечены. Все лечение Мэйзи будет оплачено. Больше никаких разборок со страховыми компаниями. Больше никаких аналогов. Она получит самое лучшее лечение.

— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, стала твоей женой, спала в твоей постели, когда ты не хочешь даже поцеловать меня, и все это ради страховки? Как будто я какая-то про…

— Стоп! — он прервал меня, размахивая руками. — На самом деле нам не придется… ну, ты понимаешь — его брови поднялись как минимум на дюйм.

— Нет, я не понимаю, — я скрестила руки на груди, прекрасно понимая, что он имел в виду. Если у него хватило смелости предложить брак, он, конечно, мог бы изложить все условия.

Он вздохнул в отчаянии.

— Мы должны быть женаты только в юридическом смысле. На бумаге. Мы могли бы жить отдельно и все такое. Сохранять свою фамилию, что угодно. Это было бы только для того, чтобы обеспечить детей.

Боже мой, мужчина, которого я любила, действительно стоял передо мной и предлагал брак не потому, что любил меня в ответ, а потому, что думал, что это спасет мою дочь. Теперь я любила его еще больше и ненавидела за это нас обоих.