Последнее поколение

Тот зажался в угол и пищал, как раненая антилопа, пока Лилия махала импровизированным оружием. Однако, несмотря на крики и боль в мышцах, она поняла, что не нанесла серьёзных ударов: её руки были слишком слабы, чтобы причинить хоть какой-то ощутимый вред. Тауэр отделался несколькими синяками на предплечьях, ногах и на макушке. Лилия не набила ему даже приличной шишки.

Затем она вернулась к Мэри и долго плакала в её объятиях. Все пытались её утешить, но ничего не помогало. Андрес был для неё самым близким человеком. Ближе, чем родители, даже ближе, чем Аня.

Несколько дней она ходила не в себе, собираясь с силами и приводя мысли в порядок. Яростная боль постепенно сменилась тоскливой повседневностью. Казалось, больше ничто не сможет её развеселить.

В дополнение к этому центральный мировой суд приступил к рассмотрению дела о расформировании «Транстека». Не то чтобы это могло на что-то повлиять: обыкновенные суды не имели влияния на тхари, однако среди обыкновенных людей это создавало репутацию проигравших, что не нравилось никому.

В один из чёрных дней, когда Лилия направлялась в бар, чтобы выпить, её перехватила Мэри. Сегодня у неё были не только красные радужки, но и подвижная татуировка летящего павлина на шее. Чёрная птица махала крыльями и искала потоки воздуха на коже девушки. В удивлении Лилия подняла очки и увидела, что татуировка отображалась только в дополненной реальности.

– Да, я купила новую татуировку в магазине «Тилайфа», – подтвердила Мэри. – Всего четырнадцать долларов, и в любом месте тела можно разместить анимацию. Кстати, говорят, очки – только тест. «Тилайф» начнёт внедрять эту технологию в глазные импланты.

Твёрдой рукой Мэри провела её через зал с игровыми столами, где каждый второй посетитель носил такие же очки. Они пересекли технический коридор и выбрались на улицу через выход для персонала. Всё это время телохранитель Лилии следовал за ними.

– Зак, подожди нас в здании, – попросила Мэри.

Телохранитель отрицательно покачал головой.

– Подожди внутри, – повторила Лилия. – Это приказ. И не бойся, ничего со мной не случится.

Кажется, Зак собирался возразить, но передумал и молча отправился обратно.

На улице дул ветер. Стояло утро рабочего дня, и многие люди в отдалении суетливо передвигались по Дисней-роуд. На «работу» выходили и бездомные, заглядывая в урны и приставая к прохожим.

Городской шум в этот момент достигал своего пика. Поезда над головой сновали так часто, что было удивительным, как они не врезаются в зад друг друга. Дроны шумели тысячами пропеллеров, доставляя продукты и личные посылки.

Позади казино, как всегда, был бардак: никто не убирал это место, ни работники казино, ни работники торгового центра, чья стена пролегала в пяти метрах от стены «Люмьер де Парис». Каждый клочок плоского пространства изрисовали разноцветными граффити на разных языках. Поверх них расклеили десятки бумажных листовок с призывами свергнуть власть или объединиться против тхари. Поверх них проглядывали ссылки на личные страницы в социальных сетях.

Возле и без того переполненных мусорных баков кто-то выбросил велосипед без колёс и грязную фритюрницу, которую невозможно отмыть. Лилия смотрела на этот беспорядок и не могла сдержать отвращение.

– Послушай, – сказала Мэри, обхватив её за плечи. Вышло очень отстранённое объятие. – Тебе не стоит акцентироваться на боли. Подумай обо всём хорошем, что тебя ещё ждёт.

– Я вдруг осознала… – начала Лилия и остановилась.

– Осознала что?

– Как мало я значу, как мало значит мой брат и наша семья. Если мы исчезнем, никому не будет до нас дела. Даже наоборот, все вздохнут с облегчением.

– Ты ошибаешься, – заверила её Мэри и подошла чуть ближе. – Очень многие тебя любят и хотят, чтобы ты была счастлива.

– Но ещё больше людей желает, чтобы я исчезла.

– Какая разница, чего хотят те, кого ты не знаешь?

– Это трудно, – ответила Лилия, глубоко вздохнув. – Трудно осознавать, что тысячи людей желают твоей смерти – в коалицию именно столько и входит. Двадцать восемь семей плюс все их компании. Это даже не тысячи, это миллионы людей, которые меня ненавидят.

– Плевать! – возразила Мэри и слегка улыбнулась. – Они ненавидят не тебя лично, а твоё положение. Они ненавидят из зависти, поэтому не стоит воспринимать их отношение как что-то личное. Это совершенно другая ненависть. Они ненавидели бы любого, кто был бы на твоём месте. Поэтому тебе должно быть плевать на их мнение. Ты не сможешь сделать ничего, чтобы это изменить.

– Всё равно это грустно. Мой брат умер, а конец света не наступил. Посмотри.

Лилия указала на людей, снующих вдоль дороги.

– Они даже не знают, что Андреса не стало. Им всё равно.

– Рано или поздно это случается со всеми. Все теряют близких людей, и это совершенно нормально, что незнакомые люди не воспринимают близко к сердцу твою утрату. Возьми любого прохожего, – Мэри указала на толпу. – Видишь вон того мальчика в жёлтой кепке? Худого как ветка. Сколько ему? Лет шесть, а он уже бездомный.