Последнее поколение

— Она же шерстяная! Совсем новая! — втолковывал Тапри странному спутнику. В его круглых по-детски удивлённых глазах читался немой вопрос: каким идиотом надо быть, чтобы не понимать таких очевидных вещей?

— Отвертимся, в случае чего, — вторил ему старший, теоретически более мудрый товарищ. — Скажем, с убитых сняли. Нашли два трупа на дороге — не пропадать же добру…

— Этого не хватало! — возмутился Гвейран. — Ты вообще, соображаешь, что говоришь?! Сначала бесследно исчезает Верховный цергард Федерации вкупе со своим адъютантом. Потом несколько сомнительных субъектов, якобы, находят не дороге два трупа в новой шерстяной форме контрразведки… Да вас в убийстве самих себя обвинят!

— Ничего подобного. В ближайшие недели нас никто не хватится, я позаботился. К тому же, эта легенда для квандорцев, а не для своих. Своим, в случае чего, откроем правду. Уж в форме-то они меня должны узнать?

— Ладно. А если квандорцы обнаружат, что форма сидит на вас как влитая? Думаешь, ничего не заподозрят?

Но они и тут нашли выход из положения. Засунули оба комплекта ему в котомку, чтобы никому в голову не пришло заставить примерять.

И побрели, одинокие и бесприютные, сгибаясь под ударами встречного ветра, по опасной топкой дороге, в сторону прифронтового городка Камра, в прошлом — известного места паломничества монахов и мирян. Цергард Эйнер весьма тщательно обдумал их предстоящий маршрут…

Через час встретился первый блокпост, и Тапри получил возможность убедиться, что теория мудрого его начальника работает идеально. Никто его не узнал! Как на пустое место смотрели!

…Молодой, но черноволосый солдат в летнем заплатанном камуфляже окриком велел остановиться. Приблизился, с автоматом наизготовку.

— Кто такие есть? Куда следуете? Цель?

— В Камр идём, на богомолье по случаю рождества Праматери нашей Вдовицы, — елейным голосом, без запинки отвечал Верховный цергард Федерации. Глаза он смиренно опустил долу, потому что прыгали в них весёлые чёртики, никоим образом не подобающие монаху-праведнику.

— А, — с равнодушным пониманием кивнул постовой. — И вы туда же… Носит вас, дармоедов, и что дома не сидится… — он мечтательно шмыгнул носом, видно, самому-то домой хотелось до страсти. И полюбопытствовал, чисто из вредности: — Что вам всем в том Камре, маслом намазано? В другом месте молиться нельзя?

— К как же можно в другом, господин добрый, ежели именно в благословенном Камре вдовицыны мощи упокоены? Грех не знать, осердятся Создатели, — с укором возразил молодой монах, удрученный святотатственным невежеством собеседника.

— Да пошёл ты со своими Создателями! — отмахнулся солдат, явно воспитанный в духе нового времени. — А ну, покажьте, что в мешках!

Гвейран похолодел. «Конец — подумалось не без злорадства. — А ведь я предупреждал…»

Спасения пришло в образе пожилого старшины, человека старых имперских взглядов.

— Оставь, — велел он парню. — Божьи люди, грешно беспокоить… Проходите с миром, святые братья, молитесь за нас Вдовице…

Монах в ответ небрежно осенил будку блокпоста четверным знамением (вычертил указательным пальцем в воздухе косой крест), и трое паломников продолжили нелёгкий свой путь.

— … приказано было — всех проверять строго… — доносился вслед недовольный молодой голос. — Мало их тут шляется… может, шпионы…

— … один такой проверил… кишки по всей округе разлетелись… А помолятся — глядишь… — звуки за спиной стихли, и о том, на какие именно блага надеется старшина, узнать не довелось.

— Помолимся, помолимся как же! — принялся злиться цергард Эйнер, глава внешней разведки. — Живы останемся — я за него, мракобеса суеверного, так помолюсь — мало не покажется! Вот как прикажете с этими людьми работать?! Интересно, сколько здесь до нас настоящих шпионов прошло без досмотра?! Хорошо, я его личный номер разглядел. Вернёмся — такое ему устрою!..

— Не вздумай, — велел Гвейран. — Он нас спас.

— Неважно! Он воинский долг нарушил! Ради мнимого спасения собственной шкуры! Такие вещи нельзя спускать.

…Они ещё спорили какое-то время, развлечения ради, чего в поступке старого солдата больше: вреда для Отечества или пользы для человечества в целом? К единому мнению так и не пришли, тема постепенно иссякла, оставив, однако, невольного слушателя в состоянии полнейшего смятения ума и чувств. Собеседники как-то упустили из виду, что агард Тапри в их дела до сих пор не посвящён… Точнее, Гвейран этого не знал вовсе, а цергард Эйнер… да всё он, конечно, знал, помнил и учитывал, просто интересно ему было: как долго может человек бороться с собственным любопытством? Начнёт адъютант задавать вопросы, или нет?

Но тот продолжал молчать по-уставному. Будто не слышал ни слова из их разговора! Будто известие о возможной гибели человечества его совершенно не касалось! «Ничего себе — характер!» — восхищался цергард про себя. А бедный адъютант тем временем плёлся, бледный и несчастный, не разбирая дороги, и мучительно пытался понять, что происходит, кто именно сошёл с ума: он сам, спутники его оба сразу, или же весь мир?