Последнее сокровище империи

– Что я еще должен? – сухо спросил Самсонов. – Ты ведь для чего-то пришла ко мне, вырядившись черт знает во что…

– Нам больше не к кому обратиться, – просто пояснила Лиза. – Прошу тебя – помоги. Если согласишься, спасешь не только невинного человека. Ты тем самым много сделаешь для России.

– Лиза, прошу тебя, без громких слов, – вздохнул Кирилл. – Ты еще ни о чем меня так и не попросила.

– Прошу – выслушай Алексея. Вам нужно встретиться. Самое позднее – завтра. Ты можешь не поверить ни единому его слову. Но у тебя есть огромные связи, и ты сам поймешь, кому передать услышанное. Извини за, может быть, действительно громкие слова, но повторю их снова: от этого впрямь зависит ближайшее будущее страны.

– А сейчас и здесь ты сама не хочешь мне это пересказать?

– Нет, – Лиза покачала головой. – Такие новости лучше узнавать из первых рук. К тому же я в этой истории – человек случайный. Я всего лишь люблю Алексея и потому была с ним в трудное время.

– Хорошо. Я выслушаю твоего Берсенева. Когда?

– Хоть сейчас…

– Нет, – поспешно ответил Самсонов. – Тогда уж лучше завтра. В семь вечера я должен быть на премьере. Как много моего времени вам нужно?

– Думаю, хватит получаса. Как только ты все услышишь и поймешь, сам не захочешь откладывать дело в долгий ящик.

– В таком случае завтра, в пять часов. Где?

– Я дам знать, – Лиза отстранилась от него. – Завтра, в половине пятого жди меня в своем авто недалеко от Апраксина Двора. И прошу тебя, пока не говори ничего бабушке.

Привстав на цыпочки, Лиза быстро чмокнула Кирилла в щеку и сразу поспешила прочь – как раз появился механик.

Самсонов задумчиво смотрел ей вслед. Ни ситуация с Лео, ни даже завтрашняя премьера уже не занимали его мыслей.

Лиза жива…

Берсенев в Петрограде…

Кажется, он знал, что со всем этим делать. Потому и взял время до завтрашнего вечера…

4

Когда Глобачеву доложили, что в приемной – поручик Кречет и требует немедленно принять его, он не поверил своим ушам.

Поистине, стоило только ввязаться в историю с алмазами и привести в движение нужные механизмы, как Константин Иванович открыл в себе давно подзабытую способность искренне чему-либо удивляться. И до этой минуты полагал, что неожиданная связь его личного эмиссара, поручика Кречета, с находящимся в розыске государственным преступником Алексеем Берсеневым – самое, пусть неприятное, но все же удивительное обстоятельство.

Теперь же он изменил мнение: на его памяти еще ни один человек, совершивший то, что сделал Кречет, не шел на свою казнь так уверенно.

Вряд ли поручик не отдает себе отчета в происходящем, такую мысль начальник петроградского Охранного отделения тут же отбросил. Нет, Кречет прекрасно знает, в чем замешан. И если лезет в петлю, не допуская даже мысли, что о его проступке узнали в Петрограде, значит, Глобачев ошибался в нем: поручик либо самонадеян, либо глуповат. Впрочем, одно не исключает другого, даже дополняет отчасти…

Увидев Кречета, начальник Охранки узнал его только по неизменно румяным щекам. Ладно сидевший кирасирский мундир теперь висел мешком, лицо исхудало и вытянулось, появившаяся борода делала поручика чуть старше, и Глобачев не сдержался:

– Могли бы побриться, поручик. Сапоги, вижу, надраили.

– Виноват, ваше превосходительство, – отчеканил Кречет, щелкнув каблуками, и при этом чуть поморщился.

– Признаюсь, поручик Кречет, я не ожидал вас увидеть… Почто рожи корчите?

– Был ранен, ваше превосходительство. Долго заживало, не имел надлежащего медицинского ухода. Какой уход в тайге, не медведей же звать! Я, признаться, сам не думал, что выживу, ваше превосходительство.

– Ранены?

– Так точно. Попал в переделку. Но об этом, если позволите, изложу отдельно в рапорте. Именно по причине ранения так задержался, Константин Иванович. Главное – алмазы в Сибири найдены! Месторождение, похоже, крупное, хоть я в этих делах не разбираюсь. Имеются образцы, они будут сданы по описи и приложены к представленному полному письменному отчету. Я вот написал… – рука Кречета коснулась нагрудного кармана. – Правда, выглядит не ахти, почти как каракули в дневнике того англичанина, Даймонда…

– Да, я прочту, – сдержанно сказал Глобачев. – Если там, в отчете, все, что вы должны мне доложить.

– Виноват, ваше превосходительство – о чем вы?

Поднявшись из-за стола, Глобачев пересек кабинет, остановился в шаге от поручика.

– Уже поздний вечер, Кречет. И я слишком устал, чтобы играть с вами. Алмазы, без сомнения, важны. Но не менее важно другое, поручик. Мне известно, что среди участников вашей экспедиции оказалась некая Елизавета Потемкина. Зная, что ее разыскивает полиция, вы взяли девицу под свою защиту и помогли ей скрыться.

Кречет, казалось, не слишком удивился осведомленности Глобачева. Чуть прикусил губу, явно готовя подходящий ответ, и Константин Иванович жестом велел ему помолчать, сам же продолжил: