Последнее сокровище империи

Итак, Кирилл Самсовнов – не просто популярный промышленник, меценат и даже, говорят, начинающий политик. Самсонов – это Сибирь, Восточная Сибирь, где его влияние огромно. Не просто Восточная Сибирь, а Енисейская губерния, предмет давних интересов британской компании «Де Бирс». А ее интересы, как известно, в России почти официально лоббирует сэр Джордж Бьюкенен. И если место Штюрмера вдруг займет Самсонов, известный своей близостью к «прогрессистам», даже помогающий им деньгами, Британия в скором времени может получить серьезного союзника.

Ведь если месторождение алмазов в Енисейской губернии действительно есть, и если промышленник, оказавшийся на вершине власти, даст англичанам концессию, пустит «Де Бирс» в сибирские недра…

Об этом генералу Глобачеву думать не хотелось. Тем более что алмазы в этой хитроумной, византийской, поистине политической партии в покер – главная составляющая, не иначе как джокер. А в свете последних новостей из Красноярска человек, чья миссия должна была окончательно прояснить ситуацию, поручик Кречет, доверие потерял. Хорошо, хоть в последнее время государю не до алмазов, наступление Брусилова заняло все его внимание и требовало постоянного присутствия в ставке – потому доклада не требует, иначе пришлось бы Глобачеву уведомить царя о странной связи экспедиции Кречета с беглыми каторжниками.

Потому, переключив все внимание на персону Самсонова, начальник Охранного отделения предположил: если и ведется какая-то игра, то промышленник в ней – фигура вряд ли самостоятельная. Кто-то его двигает, возможно, даже втемную. Потому шерстить следует, прежде всего, его окружение. Такую задачу получил полковник Хватов.

Он же и выложил свои первые соображения – предложил внимательнее присмотреться к некоему Лео Ренкасу, пользующемуся покровительством Господина Медведя.

– Если виной немецкая фамилия, то у господина Штюрмера она того же происхождения, – заметил Глобачев.

– Не в фамилии дело, Константин Иванович, – ответил Хватов. – Даже не в том, что последние месяцы, в связи с предстоящей театральной премьерой, это Ренкас слишком настойчиво искал личной встречи с премьер-министром Штюрмером. Просто сначала он укладывался в мою схему – ближний круг, полное доверие и прочее, я вас докладывал…

– Да, конечно. И это все?

– Я вызвал Ренкаса для беседы под легальным предлогом. Дал понять, что интересуюсь Самсоновым. И господин Лео тут же, без всякого повода, вывалил на своего покровителя ушат грязи! Спросите – зачем? Допускаем, что Ренкас – это германский конфидент, через которого действительно начались тайные переговоры о перемирии. А Самсонов, чисто теоретически, может занять место Штюрмера. И с ним не договоришься. Значит, Ренкасу выгодно бросить любую тень на всякого, кто в перспективе может занять пост главы правительства.

– Слишком сложно, Сергей Петрович, – поморщился Глобачев. – Догадок, этих самых «если», у меня самого великое множество.

– Тем не менее именно такие предположения заставили меня проверить Леопольда Ренкаса получше. Сделать это оказалось несложно, – Хватов вынул из папки исписанный убористым почерком лист, протянул Глобачеву. – Вот, извольте, Константин Иванович.

Перехватив вопросительный взгляд, Хватов, уже не сдерживая победной улыбки, продолжил:

– Здесь сказано: у Ренкасов, потомком которых представляется наш подозреваемый, действительно был сын Леонид, Лео. Он вместе с родителями покинул Россию двадцать лет назад. И умер в Швейцарии от чахотки!

Быстро пробежав письмо, Глобачев взглянул на Хватова, не скрывая восхищения:

– Вы прямо фокусник! Достаете кроликов из шляпы!

– Я ведь говорил вам: после того как упустил Самойловича, раскрыть эту историю – дело моей чести.

– Я доложу о вас императору. Ренкас под наблюдением?

– Так точно.

– Сейчас он дома?

– Ведет светскую жизнь. Прикажете доставить?

– Не сейчас. Поводите еще, хотя бы до этой их премьеры. До нее он точно никуда не денется. А контакты этого, хм, воскресшего мертвеца нас теперь очень интересуют…

Только ошибся Глобачев. А Хватов снова что-то упустил. Наутро после этого разговора Лео Ренкас исчез. Филеры доложились – дома не появлялся, и где его потеряли, никто так и не мог припомнить.

Вот точно, как с ювелиром Самойловичем вышло…

3

Пусть все видят – у этого человека дела в полном порядке.

Так решил Самсонов, и частью такой демонстрации успеха в делах стал его личный автомобиль. В последнее время Кирилл все чаще отпускал механика. С некоторых пор в его задачи входило только подать «Бенц» к хозяйскому парадному, а по возвращении – отогнать обратно в гараж, осмотреть, проверить уровень масла, заправить горючим, помыть машину, начистить до блеска хромированные детали. По Петрограду Самсонов ездил сам, и перед тем как пройти в присутственное место, небрежно снимал шлем с очками, бросая их в салон, на обитое кожей сиденье. Ему казалось: именно так держится уверенный в себе человек.