Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

– Дай-ка я, – предложила Алиса, запуская руку в сумочку в поисках ножниц: девочка всегда носила их при себе.

– Нет! Я сам! – Теодовальд отпрянул, спасая спутанный локон от ее посягательств.

– Но у тебя же руки в крови! Позволь мне только взглянуть…

– Нет, убери эту штуку! Говорю тебе, резать нельзя! Никогда, ни за что!

– Почему нет?

Но, еще не договорив, девочка вспомнила еще кое-что из того, что отец поведал ей об этих странных франках. «Их короли никогда не стригут волос, – говорил он. – Для них длинные волосы – знак королевской власти, точно львиная грива. Обрезать пряди коротко – это унижение и стыд. А то и потеря королевства».

Девочка поспешно убрала ножницы:

– Я позабыла. А ведь отец мне рассказывал! Говорил, что длинные волосы – это королевский символ. Прости, пожалуйста. Ты сам справишься?

– Конечно. Смотри, вот и все. – Принц отшвырнул ветку, отбросил длинные пряди назад, заботливо их пригладил. – А что такое символ?

– Мне… мне сдается, это значит, что вещь что-то собою представляет. Ну, вроде знака. Как, скажем… например, как крест.

– Или корона?

Наследник Меровингов вытер исцарапанные руки о перед туники и жестом пригласил Алису сесть рядом. Девочка снова заколебалась, с сомнением глядя на пыльные камни, но принц был здесь хозяином, а хорошие манеры есть хорошие манеры, так что она снова подоткнула платье и, высмотрев на стене местечко почище, осторожно присела.

– А куда мы направлялись? И зачем такая спешка?

Принц качнул головой в сторону подножия холма. Алиса пригляделась: из-под сводчатого прохода появились четверо воинов. Оружие их блестело на солнце. Один из них, судя по всему главный, поднял руку в знак приветствия и что-то крикнул. Теодовальд остался сидеть где сидел, колотя пятками по стене.

– Кабы мы поторопились, мы бы успели добраться до леса и спрятаться. Там есть укромные уголки, где нас бы ни за что не нашли, да только в этих юбках ты бы туда не пробралась.

– Пожалуй, что и нет. Прости, пожалуйста. А ты хотел спрятаться?

– Ну конечно.

– А зачем?

– А то сама не знаешь! Глянь-ка туда! Похоже, и тебя ждет то же самое.

Только теперь Алиса заметила Мариам: подобрав юбки на манер ее самой, прислужница с трудом взбиралась по холму следом за воинами.

– Разве тебе никогда не хотелось сбежать и побыть одной, чтобы никто не указывал тебе, что делать? – полюбопытствовал мальчик. – Тебя хоть когда-нибудь оставляют в покое?

– Дома – да, порою. Но когда путешествуешь, все иначе. Предполагается, что моя горничная всегда при мне.

– И что же за опасности такие тебя здесь якобы подстерегают?

– Наверное, об этом никто и не задумывается. – Алисе почему-то показалось, что в вопросе принца прозвучала скрытая обида. – Слуги просто исполняют приказ. Полагаю, будь я мальчиком, со мной обращались бы иначе.

– Только не на моем месте.

Воины остановились в нескольких ярдах, явно дожидаясь распоряжений принца. В руках их по-прежнему поблескивало оружие. Они находились вне пределов слышимости, однако Алиса на всякий случай понизила голос:

– Ну, с тобой все иначе, ты же принц. Но ведь здесь – твой дом! Ну не твой, так твоей бабушки. Что за опасности такие здесь подстерегают тебя?

– Ох, да что угодно! Меня днем и ночью охраняют, но и со стражей никогда не знаешь, кому доверять. Соглядатаи моей бабушки всегда начеку, да только врагов распознаешь не всегда.

– Какие еще враги? Вы ведь сейчас не воюете, разве нет?

– Нет, сражаться не сражаемся. Оба моих дяди сейчас в Париже, так что отец говорит, что мы все трое – мои братья и я – в относительной безопасности, но, когда он в отъезде, бабушка с приближенными приезжает сюда из Парижа и приглядывает за нами.

– Ты сказал «дяди»?

Мальчик кивнул, явно неправильно истолковав смысл вопроса. Голос его звучал вполне обыденно.

– Мой дядя Хильдеберт и король Хлотарь. Особенно опасен дядя Хлотарь: здешние земли куда лучше его собственных. Конечно, они не прочь отобрать их у отца. Мой дядя Теодорих – самый старший, да только он – низкорожденный. – Принц поджал губы, снова кивнул. – И все равно, бабушка говорит, если ему посулят достаточно, он дядьям поможет. Само собой, после того обещаний они не сдержат.

«Брат убивает брата, отец – сына», – говаривал герцог Ансерус. Алиса, глядя на мальчика – на ясный детский лоб, по-королевски длинные волосы, сейчас – в удручающе спутанном состоянии, на разорванную тунику и перепачканные руки и коленки, – прикусила язык, ощутив внезапную острую боль, – это накатило сострадание, смешанное с недоверием. Сама еще дитя, девочка никогда не знала ни подозрительности, ни предательства – ликов зла, с которыми этот мальчик, годами моложе ее самой, уже свел близкое знакомство.