Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

– Но… – начала было она и тут же умолкла: Мариам, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, преодолела последние несколько шагов и, тяжело дыша, встала перед ними. – Госпожа… миледи… – Она запнулась, переводя дух, и с сомнением глянула на мальчика. В изодранном платье, весь перепачканный и в крови, Теодовальд никоим образом не соответствовал представлению Мариам о принце. Но девушка присела-таки в реверансе, обращенном куда-то между детьми. – Госпожа, я думала, вы все еще с отцом. Мне показывали кладовые, и… ох, Боже спаси и помилуй! Ваши туфельки! И платье! На этой грязной стене! Оно теперь ни за что не отстирается! О чем вы только думали? Идемте-ка со мною сей же миг, и я попытаюсь… – В лице принца отразилось изумление столь глубокое, что служанка умолкла на полуслове, прикрыв рот ладошкой. – Простите, миледи…

– Все в порядке, Мариам. Принц показывал мне вид на долину. И мы беседовали. А теперь не подождешь ли ты в сторонке?

Служанка снова присела в реверансе, на сей раз рассчитанном на то, чтобы восстановить достоинство госпожи, и отошла к ожидающей группе воинов.

Но Теодовальд уже соскользнул со стены:

– Зря все это. Все равно придется возвращаться. Вон идет бабушкин управляющий. Верно, время к обеду. Кстати, я и впрямь голоден. А ты разве нет?

– Если задуматься, то да, – отозвалась Алиса. Она встала и принялась отряхивать юбки от пыли; а запачкались они изрядно. – Если нам еще мыть руки перед трапезой…

– Это еще зачем? Вымоем потом, когда будут в жире, – бодро откликнулся принц и бегом помчался вниз по холму.

Стражники поспешили за ним, а управляющий, перемолвившись словом с Мариам, подошел поздороваться с Алисой.

Этого самого юношу девочка углядела в глубине зала, когда королева встречала гостей. Теперь, в солнечном свете, он оказался высоким, темноволосым и темноглазым, скромно одетым в охряную тунику и темно-коричневое верхнее платье. На груди его поблескивала серебряная цепь – знак должности, – а на ней болтался позолоченный значок королевы. На плече – брошь чеканного серебра, на поясе – сумка из доброй кожи, дубленой и глянцевой, точно конский каштан, и связка ключей. Управляющий королевы, сказал Теодовальд. Доверенный слуга. «Но ведь явно чужеземец, нет? – думала про себя Алиса. – Уж больно не похож на франка. Может, римлянин? Один из тех горемык, зачастую из хорошей или даже знатной семьи, кого захватили в плен и обратили в рабство франкские завоеватели».

Но нет, вряд ли. Не успел юноша заговорить, как к нему подоспела Мариам – раскрасневшаяся, взволнованная.

– Леди Алиса! Вы только вообразите себе! Он – из тех же мест, что и я, да что там – из соседней деревни! Здесь, в Туре! Ну разве не чудо?

Юноша поклонился и выпрямился. Алиса, судорожно вцепившись в складки юбки, застыла на месте, потрясенно глядя на него.

– Ты?! – охнула она.

Брови юноши взлетели вверх.

– Госпожа? – И тут лицо его озарилось улыбкой. – Да это же маленькая дева! Маленькая дева из Иерусалима! И уже никакая не маленькая, но взрослая леди, и притом раскрасавица! Ну как вы поживаете, как поживают овечки с голубой шерсткой, что пасутся на британских холмах?

– Я думала, ты – Иисус. – Слова эти, слетевшие с языка, заключали в себе всю силу простодушия. В следующее мгновение девочка уже пожалела о сказанном и почувствовала, что краснеет. И быстро добавила: – Я тогда была совсем маленькая, а ты нес ягненка и словно бы знал, кто я такая, и… пожалуйста, не смейся! Я навсегда запомнила ту встречу, и я знаю, что это глупо, но иногда я понарошку играла сама с собою, будто все – правда.

Смеяться он не стал. Напротив, серьезно ответствовал:

– Вы оказали мне великую честь. Если бы я только знал, я бы непременно сказал вам, что я – только сын поселянина, человек самый что ни на есть обыкновенный, но звался я… и зовусь… собственно говоря, Иисусом. – Юноша улыбнулся смятению собеседницы. – На то, чтобы пользоваться этим именем, мы смотрим иначе, чем вы, маленькая. Но здесь меня знают как Джошуа. Имя то же самое, только вам будет проще его произносить, правда?

– Я… да, конечно. Так… как случилось, что ты так хорошо говоришь на моем языке?

– В Иерусалиме всегда полным-полно паломников, и многие – из вашей страны. А новые языки мне легко даются. Ценный дар, – снова улыбнулся он, – тем паче для честолюбца.

– Понятно… – Девочка обнаружила, что все еще стискивает в пальцах юбку лимонно-желтого шелка. Она разжала руки, чтобы платье расправилось до подобающей длины, и разгладила складки, чувствуя, как вместе с этим движением самообладание понемногу возвращается. – Значит, теперь ты – королевин управляющий? – Девочка снова перевоплотилась в леди Алису. – И как же ты здесь оказался, мастер Джошуа?

– Если позволите, я расскажу вам по пути вниз. Время обедать, и вас уже заждались. Обопритесь на мою руку, леди, спуск здесь крутой.

– Боюсь, у меня руки в пыли. Не хотелось бы запачкать тебе рукав.

Джошуа только рассмеялся в ответ и положил ладошку девочки себе на руку. Так, вместе, зашагали они вниз через виноградник, а Мариам, сияя счастливой улыбкой, побрела следом.

Глава 9