Читаем Последнее время полностью

Проснешься — и видишь, что праздника нетИ больше не будет. Начало седьмого,В окрестных домах зажигается свет,На ясенях клочья тумана седого,Детей непроснувшихся тащат в детсад,На улице грязно, в автобусе тесно,На поручнях граждане гроздью висят —Пускай продолжает, кому интересно.Тоскливое что-то творилось во сне,А что — не припомнить. Деревья, болота…Сначала полями, потом по МосквеВсе прятался где-то, бежал от кого-то,Но тщетно. И как-то уже все равно.Бредешь по окраине местности дачной,Никто не окликнет… Проснешься — темно,И ясно, что день впереди неудачныйИ жизнь никакая. Как будто, покаТы спал, — остальным, словно в актовом зале,На детской площадке, под сенью грибкаВелели собраться и все рассказали.А ты и проспал. И ведь помнил сквозь сон,Что надо проснуться, спуститься куда-то,Но поздно. Сменился сезон и фасон.Все прячут глаза и глядят виновато.Куда ни заходишь — повсюду чужак:У всех суета, перепалки, расходы,Сменились пароли… Вот, думаю, такИ кончились шестидесятые годы.Выходишь на улицу — там листопад,Орудуют метлами бойкие тетки,И тихая грусть возвращения в ад:Здорово, ну как там твои сковородки?Какие на осень котлы завезут?Каким кочегаром порадуешь новым?Ты знаешь, я как-то расслабился тут.И правда, нельзя же быть вечно готовым.Не власть поменяли, не танки ввели,А попросту кто-то увидел с балконаКленовые листья на фоне земли:Увидел и понял, что все непреклонноИ необратимо. Какой-то рычагСместился, и твердь, что вчера голубела,Провисла до крыши. Вот, думаю, такКончается время просвета, пробела,Короткого отпуска, талой воды:Запретный воздушный пузырь в монолите.Все, кончились танцы, пора за труды.Вы сами хотели, на нас не валите.Ну что же, попробуем! В новой поре,В промозглом пространстве всеобщей подмены,В облепленном листьями мокром дворе,В глубокой дыре, на краю Ойкумены,Под окнами цвета лежалого льда,Под небом оттенка дырявой рогожиПопробуем снова. Играй, что всегда:Все тише, все глуше, все строже — все то же.

1999 год

<p>Конец сезона</p></span><span><p>1. Конец сезона</p></span><span>1
Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия