Последнее заблуждение. Лекции по эволюционной типологии. Том II

Несмотря на этот пример «неудачной» персонификации, у нас (по крайней мере, у кого-то из нас) есть шанс действительно персонифицироваться на общественной позиции, обозначить наше представительство в сущем, выставить своего агента так, чтобы его достоинство, вес и ценность получили бы общее признание. Ведь мы, осознавая это или нет, изначально персонифицируемся в нулевую позицию с тем расчетом, что муха или медведь поймут, что мы – не хвосты собачьи. Что мы – не такие же куски мяса, как все, что мы чего-то стоим. Убедить в этом муху значит достичь какого-то эволютивно продвинутого уровня персонификации, достичь качественных успехов на общественной позиции.

Как правило, мы начинаем персонифицироваться с простого – надеваем перед выходом в театр костюм для того, чтобы мир признал за нами некоторый статус. И чем выше мы ценим свое достоинство, тем дороже и элегантнее костюм мы пытаемся одеть. Но конечная цель персонификации – достичь такого уровня, чтобы не только социум, но мухи и медведи тоже начали бы замечать наше достоинство. Причем понятно, что отличать (от общей массы) они нас станут не по костюму, а по какому-то другому признаку – по нашему реальному весу. Мы должны достичь такого уровня персонификации, чтобы, условно говоря, сила гравитации поступала с нами не как с мусором, летящим вниз с девятого этажа, но как с хрупким предметом, на котором стоит знак качества и который нельзя ронять… Иными словами, мы должны стать Буддой…

Стать Буддой не означает просто выделить себя как нечто уникальное в человеческом мире, – это значит обрести в глазах Вселенной особый статус, который должны узнавать и признавать все мухи и медведи… Наша «глупость» как раз и состоит в том, что мы хотим что-то доказать людям, «выпендриваемся», нарабатываем статус и авторитет среди людей – представляемся духовными учителями, аристократами, мы себя высоко ставим, сами себя коронуем, но мухи сразу выкупают, кто Будда, а кто Ошо, кто действительно просветленный, а кто просто «Придурок», бегающий из комнаты в комнату, от Вед к собственным порокам и обратно.

Таким образом становится понятно, по каким критериям мы отличаем фиктивную, или «личиночную» персонификацию от реальной, эволютивно продвинутой. Однако не всем Психотипам дан одинаковый шанс персонифицироваться – не всем светит добиться признания на нулевой позиции. Рассматривая феномен персонификации для всех Психотипов в совокупности, можно говорить в принципе об эволюции нулевой позиции – от Существ до Персон. Самый мощный и при этом вполне реализуемый потенциал персонификации мы находим у Персон. Персона – это фактически и есть общественное лицо, общественная маска, выставленная в публичное. Персона изначально открыта для высшей степени персонификации, наделена тем, что мы называли «шанс соседней комнаты». Но до определенной ступени эволюции эта «соседняя комната» заполнена пороками… С такими Персонами мы обычно и встречаемся в окружающем мире… У Существ, напротив, шанс персонификации полностью отсутствует. Существам изначально не стоит «выходить из комнаты, совершать ошибку». Не понимать этого для Существа значит терять время попусту.

В отличие от общественного мира нулевой позиции, социальный мир порождается на третьей позиции как наше собственное, сугубо человеческое делание, представление о себе. Здесь, на третьей позиции, в нашем представлении формируются некоторые ценности, присваиваются регалии, знаки отличия, очерчиваются собственные (личные) территории, вершится «личная правда». Говоря языком Типологии, на третьей позиции происходит обособление. При этом все, что у нас появляется в процессе обособления, присваивается нами, берется (на время) из общественного мира. Есть один на всех источник, одно на всех публичное место, общая изначальная территория – некоторый «публичный дом» (нулевая позиция), откуда мы перетаскиваем (на третью позицию) имущество, меняя его статус и назначая его особенным, «своим». Все наши жены, квартиры, машины и даже наше физическое тело взяты оттуда, из общей массы, и облюбованы на время. Мы находим кого-то подходящего, выбираем из «публичного дома» и выводим в другой статус, перемещаем в другую позицию – в социальную позицию. Мы приносим ребенка из роддома к себе домой, на третью позицию, и с этого момента он становится нашим собственным ребенком, о котором мы заботимся как о своем. Где-то бегают дети – чужие дети, а этот ребенок – свой, он в другом статусе, он особый, обособленный.