Последнее задание Гвенди

Что её семья и друзья, и коллеги по работе не смогли понять, что двигатель, который заставлял её двигаться был не горестью утраты Раяна в том трагическом инциденте. Да, она была грустной и одинокой, и, возможно, даже в клинической депрессии, но если Гвенди что-то и усвоила за свою жизнь, так это то, что нужно двигаться дальше, оказывать честь мёртвым прислуживая живым, как часто говорил это её наставник Пэтси Фоллетт. И этот двигатель не был даже раздутым чувством политической важности. Это была шкатулочка с кнопочками, конечно же, всё ещё спрятанная на верхней полке в её гараже. Однажды ей придётся сделать шаг вперёд и спасти мир. Это было глупым до абсурда, это было чем-то нереальным, и это казалось правдой.

В последнюю пятницу августа, новые цифры касаемо предварительных выборов показались: Гвенди уступала Полу Маговану только семь пунктов. Это было причиной для бурного празднования, согласно экстатичному Питу Райли и остальным членам демократического комитета. Многие члены из прессы атрибутировали данный успех как волну поддержки для недавно овдовевшей претендентки. Гвенди знала, что это было частичной правдой, но всё же не полной правдой. Она тянулась к людям, и удивляющее количество людей тянулось обратно к ней.

К концу сентября, отставание снизилось до пяти пунктов, и Гвенди поняла, что люди не просто слушали, они начинали верить. Как Пит Райли предсказал более, чем год назад во время своего первого исследовательского собрания, сужающиеся номера предварительных выборов заставили Пола Магована и его кампанию обратить на это внимание, и они стали играть грязно.

Первым этапом были «улучшенные» случаи показа отрывков из её прозы по телевидению, подчёркивая распространение её ненормативной лексики и слишком ярких сексуальных сцен в некоторых из Гвендиных романов.

«Похоже, у них мало воображения для оригинальных способов борьбы, Гвенди заметила с сарказмом в разговоре с прессой после одного из своих появлений во время кампании. «Я думала, что они уже запускали своё виденье «Питерсон – извращенка» с такого угла ещё в августе?»

Она не была уже такой легкомысленной двумя неделями позже, когда последующая реклама, которая шла по телевидению в прайм-тайм (самое распространённое время просмотра телевизора у людей – ), подавая Гвендиного мужа «на склоне его лет» как бушующего анархиста, подавая в качестве доказательства фотографию Раяна, стоящего рядом с горящим американским флагом на улице, поглощённой беспорядками, а также его арест за забастовку в Чикаго двумя годами ранее. То, что в рекламе забыли упомянуть, так это то, что Раян был в Чикаго по рабочим вопросам для журнала «Тайм», остановился, чтобы сфотографировать горящий флаг и бунтовщиков, и несмотря на то, что у него были надлежащие учётные данные прессы, отображаемые на видном месте, так что всем было заметно, был всё равно взят под стражу. На фотографии кампании Магована «опознавательные знаки», висевшие вокруг шеи Раяна были искусно заретушированы. Также в Магованской рекламе ничего не было сказано о характере обвинений, которые потом внезапно сняли.

Потом стало ещё хуже. Третья волна телевизионных и радио реклам поставила на яркий пьедестал большую и успешную семью Пола Магована – пять детей, три сына, две дочери, плюс шестнадцать внуков, все из которых до сих пор называли штат Мэн своим домом и задавались вопросом, почему у Гвенди нет своих детей.

«Если Гвенди Питерсон на самом деле такой стойкий сторонник хороших вещей в этом штате и в этой стране, как она часто в этом клянётся, так почему же она не привела новую жизнь в этом мир? Слишком занята написанием грязи и амбициозными планами по захвату мира?

Ещё каких-нибудь десять лет назад, такая ужасающая реклама торпедировала всякий последний шанс Пола Магована удержаться за сенаторское кресло. Но это был о дивный новый мир, населённый совершенно новым видом беззастенчивых кандидатов республиканской партии. Когда отец Гвенди впервые увидел эту рекламу во время Третьей Игры Американской Дивизионной Лиги, он был настолько разгневан, что вылез из окна первого этажа дома для престарелых и попытался позвонить в такси, чтобы его забрали. Когда один из работников сопроводил его обратно внутрь здания некоторое время позднее и спросил его, куда он собирался пойти, мистер Питерсон ответил: «В личную штаб-квартиру Магованской кампании, чтобы надрать его толстую задницу».