Последняя битва

– Да хоругвей, говорю, у рыцарей маловато будет.

– Хо?! Да ты на их хоругви не смотри – они нарочно прибедняются, ежу ясно. Верно, хотят нас под тюфяки да ручницы свои заманить.

– Заманить? – Раничев покачал головой. – Не думаю. Под тюфяки заманивать нечего – они и так на большое расстояние бьют, не спрячешься.

– Тогда с чего же?

– Не знаю… Гляди-кось – поле перед ним пустое. И ничего-то на этом поле нет – ни арбалетчиков, ни ручниц – а ведь так удобно было бы посадить. Знаешь, Путята, такие «волчьи ямы», их на охоте часто устраивают.

– Ямы? – Воин вдруг озаботился. – А ведь и правда – они там могут быть! Доложить бы воеводе!

– Во-во, доложи, сбегай, – усмехнулся Иван. – А я пока меч поточу, а то что-то тупой, как массовый российский телезритель.

Последних слов Раничева Путята не слышал – со всех ног бежал к воеводе.

Вернулся – весь в новостях.

– Ну что, поверили?

– Не знаю. Но – доложил. Слушай, Иване, посейчас сеча будет!

– Уже? С чего б такие сведения?

– Магистр орденский королю Ягайле два меча прислал – на бой вызывает. Наши говорят, Ягайла обиделся не на шутку. Ух, и начнется же сейчас!

– Да скорей бы!

Иван совсем не ощущал ни волнения, ни – уж тем более – страха. Была лишь одна спокойная уверенность: он – среди своих, а там, впереди – враг, опытный, хищный и сильный. И этого врага надобно уничтожить, потому что если не уничтожить – так и будут хищники-рыцари ходить, волна за волной, на литовские, польские, русские земли, оставляя после себя огни пожарищ и людские стоны. Либо мы – либо они, вот так! И от этой простой мысли наступило спокойствие, подогретое еще одной уверенностью – дырка-то во времени заштопана! Миссия выполнена, можно было б и уехать, но нет – зачем уезжать, когда представилась такая возможность послужить своим? Не только Польшу или Литву – на три четверти русскую – от крестовых набегов обезопасить, но и Псков, но и Новгород, но и все прочие русские земли, матушку-Русь! Не мог русич рассуждать иначе и не рассуждал!

Одно лишь омрачало мысль… предатель. Кто же из четверых? Ведь так и не отыскал, времени не было. А ведь тот хитрый затаившийся гад опасен – вполне может оклеветать, ославить, потом, что случись, и доказывать некому будет. Некому…

– Слышь, Путята… Чую, с тобой плечом к плечу воевать будем.

– И я то чую, Иване. Рад. Ты, вижу, опытный воин.

– Да уж, выпало в жизни мечом помахать изрядно. Но я не о том… Ежели погибну – расскажи потом как. Из рязанских земель я, выходец. Раничев Иван Петрович, боярин…

– Уж видно, что не простой человек.

– Так запомнишь?

– Конечно. И ты про меня – Путята из Менска. Дворянин Юрия Михайловича, князя.

– Эй, робяты! – повернулся ратник справа. – И про меня запомните.

– И про меня…

Отразившись в латах, блеснуло солнце. Тотчас заиграли трубы, забили литавры, и над всем полем разнеслась древняя боевая песнь. То пели поляки…

– Ну! – Взмахнув мечом, Раничев кивнул Путяте: – С Богом!

– С Богом, боярин Иван!

Ужасный грохот вдруг потряс воздух. То выстрелили бомбарды Ордена. Тяжеленные ядра со свистом пронеслись над головами, упали где-то позади, почти не причинив вреда. С боевым кличем двинулась вперед пехота – виленцы, великомирцы, быховцы, витебчане, кобринцы, лидцы, оршане, стародубцы, смоленцы… Стоит ли перечислять всех?

Сверкая доспехами, двинулись в бой – для многих последний – польские рыцари. Тысяча из них – совсем еще юноши, почти дети, только что возведенные в рыцарский сан Ягайлом. Рвутся в бой! Эти погибнут все. Ну почти все…

Словно ворон, оглядывая врага единственным глазом, радовался предстоящей битве Ян Жижка, знаменитый чешский воитель, приведший на бой часть своих таборитов.

Слева, за рядами чехов, маячили стройные каре копейщиков под красным с белым крестом флагом. Швейцарская пехота. Наемники. Точно такие же их братья сражались на стороне тевтонцев. А этих вот по пути перекупил Ягайло. Почему б не продаться. Если хорошо платят? Какая разница, на чьей стороне воевать, лишь бы платили? Наемники, одно слово. Но воевали хорошо, честно.

Вжик! Вихрем пронеслась на ряды великого маршала Валленрода татарская конница Джелал-эд-Дина. Впереди, на лихом белом скакуне, с тяжелой отцовской саблей в руках несся на врагов молодой красивый татарин.

– Джелаль, – одобрительно кивнул Путята. – Сын покойного царя, Тохтамыша.

Татарские всадники первыми встретились с неприятелем, осыпая боевые порядки тевтонов тучами стрел. Но рыцарские латы были надежны, слишком надежны, а сами рыцари – храбры и умелы в битвах. Прогнувшись, задрожала земля – пошла в атаку закованная в гремящую сталь тяжелая конница Валленрода. И что оставалось делать татарам? Только бежать, зачем погибать зря? Ведь бой только начинался, и их боевое искусство еще вполне могло пригодиться.

Но не все так считали!

– Назад, назад! – с побелевшими от стыда и гнева губами кричал Джелал-эд-Дин, юный татарский витязь. – Ах, ш-шайтан…

Арбалетная стрела пронзила его правую руку. Выпустив саблю, царевич прижался к холке коня.

Дернулись, склонившись, хоругви. Русско-литовское войско поспешило на помощь попавшим в ловушку татарам.