Последняя битва

– Только держитесь, ребята, – прошептал Иван. – Только держитесь.

Несущаяся лавина ударила, едва не сбив с ног. Но – не сбила. Не сбила все-таки. А раз так, то еще поживем! Еще посмотрим, кто кого! Еще и сами накостыляем!

А у поляков дела складывались не очень. Видно было, как – одна за другой – накатывались на них неумолимые волны тевтонцев. И… горестный стон раздался у всех, кто видел – пало королевское польское знамя! Неужели все? Неужели – зря? Неужели – все зря?

Но ведь смоленские полки не поддались вражьему натиску, упрямо защищая открытый польский фланг.

Держаться, держаться, не уступать!

Но королевское знамя…

Подумаешь, королевское знамя. Может, знаменосец пьяный.

Смоляне повеселели, посмеялись над словами Раничева. А рыцарская атака захлебывалась, медленно, но верно – ведь строй двух оставшихся смоленских полков немцы так и не прорвали. Швейцарские пикинеры, выстроившись в каре, тоже стояли рядом – и сражались отчаянно.

– Этим-то что? – потом удивлялись смоляне. – За монеты ведь бьются, за золотые дукаты!

– Вот потому и стойки. Видать, шибко заработать хочется, страна-то нищая.

Не дрогнули смоленские полки, выдюжили, не пропустили врага – и черт с ним, с павшим королевским знаменем. Не пропустили! Не дрогнули!

– Урр-а-аа!!! – послышался вдруг боевой клич – это сам Витовт вел на врагов бежавшие было литовские рати. Видать, удалось собрать их заново, снова бросить в бой. Непростое дело – хвала Витовту!

Немцы дрогнули, отступили… Наискось, на последний резерв магистра, ударили поляки. Шесть тевтонских хоругвей, поддавшись панике, бежали, теряя по пути оружие и знамена. А дравшиеся на их стороне швейцарцы стояли, честно отрабатывая деньги.

– Ну, братушки! – перекрикивая радостно орущих смолян, возопил Раничев. – Наша взяла, а?! Ведь наша! А ну, Путята, что там за конь? Поймай-ка, чай, на двоих хватит. Что смотришь? Лови! Поедем добивать врага в его логове! Пехом-то больно уж несподручно.

И Раничев с Путятой – верхом на одном коне – поспешили вслед за наступающими литовцами.

В сверкающих латах, без шлема, со скорбным лицом, великий магистр Ульрих фон Юнгинген смотрел на разгром Ордена. Ничего уже не могло спасти рыцарей, ничего. Битва была проиграна, и магистр хорошо понимал это. Проиграна. Орденский рыцарь Георгий Керидорф уже сдал врагам орлово-крестовое тевтонское знамя. Не повезло. Не понадобятся для ночного преследования врага специально заготовленные факелы, а взятые с собой цепи – заковывать пленных поляков, литвинов и русских – увы, теперь пойдут на совсем противоположное дело. Не повезло! Бог отвернулся от братьев – а значит, не стоило больше жить.

– Я привел вам коня, эксцеленц.

Магистр обернулся и, увидев фон Райхенбаха, отрицательно качнул головой:

– Нет, брат Гуго. Не дай Бог, чтобы я оставил это поле, на котором погибло столько мужей, не дай Бог.

– Значит – нет? Тогда я умру с вами.

– А вот это уж нет, брат Гуго, – усмехнулся фон Юнгинген. – Есть еще время. Скачи с верными братьями в Мариенбург. Укрепитесь в городе и замке. Это последний шанс.

– И он будет использован, мейстер. – Поклонившись, барон фон Рейхенбах вскочил в седло и быстро погнал коня прочь.

«А где тот мальчик? – хотел было спросить магистр. – Тот странный юноша, что не так давно предсказывал мне смерть».

– Магистр?

Он!

– Я вижу, ты ранен, мой мальчик?

– Легко… Вы ждете смерти, магистр?

– Как ты и предсказал. Увы…

– Ничего, мы еще все исправим! Мы еще пригоним танк… Неужели дракон Зеевальде, Тевтонский дракон способен лишь пугать крестьян?

– Славный юноша… Впрочем, чего ты ждешь? Бери моего коня и скачи в Мариенбург следом за братом Гуго! Почему он не позвал тебя?

– Он думал, что я убит. А я выжил.

– Ну так скачи!

– У меня… у меня есть одна просьба, гроссмейстер.

– Ко мне?! К сожалению, я уже не во многом волен. Ого! Литовцы уже приближаются. Поторопись, друг мой!

– Я хочу попросить… попросить вас, великий магистр, принять меня в рыцари Ордена!

Герхард выпалил это единым духом, боялся, что магистр откажет. Да и времени почти уже не было. И тем не менее…

– Быть рыцарем Ордена почетно и трудно, – вдруг улыбнулся магистр. – Я искренне рад, что ты выбрал эту стезю. Падай же на колено… И да хранит тебя Бог!

Вытащив меч, Ульрих фон Юнгинген, обреченный на смерть магистр Тевтонского ордена, плашмя ударил по плечу неофита.

– О, Боже! – воскликнул Герхард. По щекам его текли крупные слезы…

Глава 20 Июль 1410 г. Восточная Пруссия. Ангел-хранитель

…слезы радости и счастья!

Впрочем, радоваться пришлось недолго – налетевший литовский отряд с ходу бросился в схватку с оставшимися защищать магистра тевтонцами. Схватился за меч и Герхард – только что толку? Тяжелый клинок выбили у него из рук в одно мгновение, сбив с ног, заломили руки… Плен.

А Ульрих фон Юнгинген, великий магистр ордена Святой Марии Тевтонской сдаваться не собирался – и достойно принял смерть, как и большинство рыцарей. Что же касается наемников и кнехтов – они уже давно сдались в плен.