Последняя драма Шекспира

– Да где там! – Лаврентий махнул рукой. – Убили ее, наверняка убили, чтобы свидетелей не оставлять, и сбросили в котлован бетонный, или на свалке она!

– Не говори так, не надо! – испугалась Лиза.

– У них сейчас неприятности, полиция в этом «Оксидентале» шурует вовсю, вроде бы Кацупу задержали, уж Федорин об этом позаботится, видно, придется ей за всех отдуваться, – пробормотал Лаврентий, в то время как Лиза умоляюще сложила руки, – ладно, раз ты настаиваешь, поедем, поглядим, что и как. Если что подозрительное увидим, я ресурс подключу. Вот же сволочь этот Федорин…

– Вон он, парк Сельскохозяйственной академии, – сказал водитель дядя Гриша, – а водонапорная башня чуть в стороне. Видите, справа над деревьями.

Лиза с Лаврентием вышли из машины.

Деревья в парке стояли голые, и башня была хорошо видна. Высокое, мрачное сооружение из старого красного кирпича. Строение, однако, выглядело довольно крепким и могло простоять не один десяток лет. Издали видно было, что башня окружена довольно высоким забором, но забор был сделан наспех, на скорую руку – просто составлены бетонные плиты, а поверху пущена колючая проволока. Железные ворота были наглухо закрыты.

К башне вела вполне приличная грунтовка, то есть на машине подъехать можно.

– Ну что, рискнем? – спросил водитель.

Ни в парке, ни за забором не было ни души.

– Попробуй, только осторожно, – велел Лаврентий, усаживаясь в машину. Лиза смотрела на водонапорную башню, а видела зубчатую башню на картах Таро. Ну не случайно же выпала ей эта карта, что-то должно это значить!

Водитель вел машину осторожно, однако вблизи стало видно, что ворота заперты на обычный висячий замок.

– Нет там никого! – сказал Лаврентий. – Бросили они все, не до старого склада им сейчас.

– Зайдем внутрь! – произнесла Лиза.

Лаврентий посмотрел на нее и подчинился, понял, что спорить бесполезно. Дядя Гриша монтировкой без труда сбил замок. За воротами был небольшой заваленный железным ломом двор. Лаврентий огляделся по сторонам и прошел к дверям башни. Ступени были выбиты, однако дверь новая, железная.

– Фиг ее этим откроешь, – расстроился дядя Гриша, потрясая монтировкой.

Однако дверь оказалась только притворенной, но не запертой. Нижнее помещение было нежилым, если только можно применить это слово к водонапорной башне. Валялись какие-то заржавленные детали крупного механизма, стояли деревянные козлы, в дальнем углу была узкая лестница, которая вела на верхние этажи башни.

Во всем чувствовалось запустение.

– Ничего мы здесь не найдем, – проговорил Лаврентий, невольно понизив голос. – Ничего и никого.

Анна потеряла счет времени. Никто к ней не приходил уже… сколько прошло дней? Два или три? Из крошечного окошка под потолком едва просачивался тусклый свет.

Что сейчас – день, вечер? А может быть, утро? Но какого дня? Жаль, что она позабыла делать царапины на стене, как делают все узники. Поначалу-то начала, а потом забыла. Кто там рыл подкоп из своей камеры, граф Монте-Кристо? Здесь и рыть нечем, к тому же что-то ей подсказывало, что она находится довольно высоко над землей. Этот, в маске кролика, довольно толстый, так он всегда входил к ней, запыхавшись, стало быть, поднимался по лестнице.

Когда прошло время и у нее кончилась вода, а еды не было уже давно, Анна стучала в дверь, колотила в нее ногами, но никто не явился. В комнате было ужасно холодно, тонкое протертое одеяло совсем не грело. Анну мучили голодные спазмы в желудке, ее трясло.

Она пробовала ходить и делать упражнения, чтобы хоть как-то согреться, но сил уже не было даже на это. Голос сел, потому что первое время она пыталась кричать, хоть и знала, что это бесполезно. Потом она провалилась в забытье, а когда очнулась, то долго не могла понять, где находится.

И вдруг поняла. И вспомнила все, всю свою не слишком хорошую жизнь. И осознала, что эта жизнь закончится, закончится в самое ближайшее время.

Они ее бросили. Просто забыли про нее или сознательно оставили тут умирать. Она им больше не нужна, потому что Федорин, надо думать, обыграл их в этой страшной игре, где на кону стоят огромные деньги. У них всегда все дело в деньгах. И что значит ее жалкая жизнь по сравнению с такими деньгами?

Она умрет тут от голода. Сколько человек может жить без еды? Неделю? А без воды два дня. Но еще раньше она умрет от холода. Вот такой вот итог. Брошенная всеми, забытая, наверно, ее и искать никто не станет. Может, только Шурка забеспокоится? Но ведь она понятия не имеет, куда обратиться.

Она снова впала в забытье, а когда очнулась, была ночь, потому что в окошко не проникало ни лучика света. Лампочка под потолком перестала светить уже давно. На этот раз не было сил даже встать. Она долго собиралась с духом, и когда в окошке чуть посветлело, увидела, что там, снаружи, шел дождь. Да такой сильный, что немного воды залилось в окошко, и намок конец одеяла.

Анна обтерла им лицо, чтобы снять остатки грима, сбросить с себя приметы чужой женщины. Если уж ей суждено умереть, то в своем собственном обличье.