Последняя дуэль

Другая дорога ведёт в Капомесниль с юга, из Сень-Пьер-сюр-Див, в этот город вызвали Николь де Карруж, в результате чего Маргарита осталась в то роковое утро одна. Современный турист может добраться до Капомесниля по шоссе D16 к северу от Сен-Пьера, свернув на узкую просёлочную дорогу, пролегающую вдоль речки Ви к невзрачной деревушке из горстки однотипных строений.

Ранним мартовским утром, когда поля ещё не просохли от зимнего ненастья, речка за плотиной близ старой мельницы вздулась от паводка, чиновники из Бюро-Дез-О не придумали ничего лучшего, как открыть шлюзы, затопив дорогу, ведущую на север через речную пойму, полностью отрезав этим импровизированным рвом Капомесниль от Сен-Креспена, как некогда делали средневековые крестьяне во времена Столетней войны, пытаясь защитить своё зерно и скот. Но паводок уже отступает, скупое солнце золотит лучами раскисшую плодородную почву, суля весеннее тепло, а громко каркающие вороны, рассевшиеся на яблонях вдоль реки, похоже, единственные, кто ссорится в это мирное утро.

Возле дорожного указателя с надписью «Капомесниль» я замечаю человека в резиновых сапогах, орудующего лопатой в грязном дворике близ того места, где некогда располагался древний замок. Я притормаживаю у обочины и выхожу из взятого напрокат «Ситроена». После нескольких дней общения с нормандскими старожилами, в том числе и с местным историком, который вооружил меня рядом интересных фактов, мне не терпится узнать, что известно человеку с лопатой о замке, некогда располагавшемся на этом самом месте, и его средневековых обитателях. Может, ему удалось случайно раскопать какие-нибудь артефакты — послания седой старины.

Подойдя к забору из колючей проволоки, за которым маячит незнакомец, я окликаю его на своём лучшем французском и, представившись, спрашиваю, известно ли ему что-нибудь о старом замке и семействе Карруж. Прекратив перелопачивать почву, мужчина настороженно изучает меня, явно ошарашенный визитом незваного гостя, пожаловавшего в эту глухомань и проявляющего подозрительный интерес к его земле.

То ли во всём виноват мой неидеальный французский, то ли я не так представился, а может, виной всему мой нарочитый американский акцент или врождённое нормандское недоверие к незнакомцам, задающим дерзкие вопросы, — тысячелетняя история бесконечных войн, разбоев, предательств и грабительских поборов не прошла даром. Какова бы ни была причина, мужчина коротко отвечает, что мне стоит обратиться за подобной информацией в местную мэрию, расположенную в городской ратуше. Он поднимает грязную лопату и тычет мне через плечо в сторону Месниль-Може в двух милях отсюда, откуда я только что приехал. Огромный свирепый пёс заливается лаем позади ветхого заборчика за спиной крестьянина, подпрыгивая и угрожающе раскачивая изгородь огромными лапищами.

Я так и остаюсь по другую сторону натянутого меж нами проволочного забора. Мужчину явно не прельщает мысль, что я буду бродить по его владениям, копаться в земле в поисках древнего фундамента и, потягивая кальвадос (разновидность местного бренди на яблоках), услаждать слух красочными местечковыми байками про мрачное Средневековье. Буквально на этом месте некогда высился старинный замок, где жила та злосчастная дама, ставшая жертвой ужасных обстоятельств, а теперь здесь живёт этот фермер (возможно, с женой и детьми), оберегая древние тайны, погребённые в этой земле, без малейшего желания выложить их первому встречному; либо он просто слишком занят, чтобы думать о призраках прошлого. Но я не вправе винить его за то, что он так небрежно отмахнулся от меня лопатой. Нормандия имеет долгую кровавую историю, полную жестокости и насилия; до сих пор на чужаков здесь смотрят как на потенциальных врагов, и нужно немало постараться, чтобы подтвердить свой дружеский статус. Собака по-прежнему захлёбывается лаем, а мужчина продолжает размахивать грязной лопатой, я благодарю его за потраченное на меня время и полезную информацию, возвращаюсь к своему авто и уезжаю.

ДОПОЛНЕНИЕ:

СЛЕД

В ИСТОРИИ