Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

Сказано — сделано. И поскольку я был его коллегой по профессии и, следовательно, привык к человеческим страданиям, он не стал со мною церемониться, обрабатывая мои раны. Если бы я не держался за подлокотник кресла и не помнил о порядком ущемленном самолюбии, то не знаю, каким бы образом сумел вынести боль. Закончив работу, доктор произнес:

— Вот и лады. Остались еще двое — Браунелл и Болтон, те, что в бараке.

— Я схожу с тобой, — сказал я. — Коммандеру Суонсону не терпится узнать, каковы будут результаты осмотра. Он намерен сматывать удочки. И чем раньше, тем лучше.

— Мне тоже этого хочется, — признался ирландец. — А что это командир так волнуется?

— Лед. Ледовая обстановка может измениться в любую минуту. Ты что, хочешь провести здесь годик-другой?

Джолли улыбнулся, потом задумался, и улыбки как не бывало.

— А долго мы пробудем под этим окаянным льдом? Хочу сказать, долго ли идти до открытой воды?

— По словам Суонсона, сутки. Чего ты перепугался, Джолли? Поверь, находиться подо льдом гораздо безопаснее, чем среди льдов.

Но переубедить его мне не удалось. С озабоченным видом врач взял медицинскую сумку и вышел из лазарета. Суонсон уже ждал нас в центральном посту. Вскарабкавшись по скобтрапу, мы спустились на лед и пошагали к лагерю.

Там уже побывал чуть ли не весь экипаж субмарины. Многие возвращались назад. Почти у всех лица были мрачные или бледные. Проходя мимо нас, люди не поднимали голов. Они заглянули туда, куда не следовало.

Поскольку наружная температура поднялась на двадцать градусов, а электрические радиаторы были включены целые сутки, в бараке стояла жара. На стенах и потолке лед давно стаял. Один из больных — это был Браунелл — очнулся. Сидя в постели, он пил бульон, который держал в руке один из дежуривших возле него матросов.

—Как видите, — обратился я к Суонсону, — одного можно нести на субмарину.

— В этом нет никакого сомнения, — охотно согласился доктор Джолли. Склонившись над вторым пациентом, ирландец покачал головой: — Состояние больного тяжелое, командир. Очень тяжелое. Я бы не взял на себя ответственность, не стал бы его трогать.

— Придется брать ответственность на себя, — категорически заявил Суонсон. — И принять другое решение.

Я сначала подумал, что он мог сказать это более дипломатично, но потом вспомнил, что если на борту «Дельфина» двое убийц, то тридцать три и три десятых процента за то, что Джолли один из них. Что же касается Суонсона, тот не забывал этого ни на секунду.

Я пожал плечами и, наклонившись над Болтоном, осмотрел его, орудуя здоровой рукой. Выпрямившись, я проговорил:

— Джолли прав. Состояние больного тяжелое. Но, полагаю, транспортировку на субмарину он сможет выдержать.

—«Полагаю, сможет», — передразнил меня Джолли. — Когда речь идет о лечении больного, «полагаю» — не основа для принятия решения.

— Согласен, — ответил я. — Но ведь и обстоятельства нельзя назвать нормальными.

— Беру ответственность на себя, — произнес Суонсон. — Доктор Джолли, буду вам весьма признателен, если проследите за тем, чтобы оба больных были доставлены на корабль. Я прикажу выделить столько людей, сколько вам понадобится.

Джолли еще некоторое время поупирался, но в конце концов сдался. Он отдал нужные распоряжения и действовал весьма толково. Я немного задержался в лагере, наблюдая, как Ролингс и еще несколько моряков демонтируют нагреватели, освещение и скатывают кабели. После того как последний человек покинул лагерь, я направился в гараж. Сломанный нож по-прежнему находился в топливном баке. Но пистолета и обеих обойм я не обнаружил. Взять их мог кто угодно, за исключением доктора Джолли. С той самой минуты, как мы с ним покинули субмарину, и до его возвращения на нее я не сводил с него глаз.

В три часа пополудни мы погрузились на достаточную глубину и взяли курс на юг, к чистой воде.

Глава 10