Последняя гроза

После той аварии он больше всех хотел видеть брата. Но Вальке про трагедию даже не сообщили. А Витя об этом не знал и решил, что брат предал его. Наверное, это был для него самый страшный удар. Виктор отъехал на своей коляске в мыслях от брата далеко-далеко. А когда понял, что зря, что нужно возвращаться, он стал другим. Он уже на всех смотрел снизу вверх.

Привыкнуть к этому было невозможно. Принять – непереносимо. Объяснить себе он тоже этот факт не мог, постоянно задаваясь вопросом: за что?

Да, дед ему тогда именно про это и втолковывал: за что. Виктор не соглашался. Есть те, кто значительно хуже его. Однако ж ничего – бегают.

Спасибо отцу. Тогда он был рядом двадцать четыре часа в сутки. Впервые в жизни. Где он был раньше? Понятное дело, работал, но им с братом казалось, что еще и бегал от матери. Куда бегал? Работать – куда ж еще. Когда братья немного подросли, выяснилось, что в жизни есть не только дом и работа. Стало быть, родители бегали куда-то еще. Они никак не могли понять, кто в их семье и от кого бегает? Кто убегает первым, а кто назло? То, что родители никогда не бегали друг за другом, это было понятно.

После той аварии отец начал перестраивать дом. В усадьбе появились пандусы, настилы, деревянные дорожки по всему парку. Виктора эта стройка раздражала. Он надеялся, что обязательно встанет, были заказаны самые дорогие протезы, он сам тренировался до седьмого пота. Но в какой-то момент сломался, устал от диких болей, от кровавых мозолей, от постоянного страха упасть и разбиться еще сильнее.

Виктор сумел принять свой вечный, немного унизительный взгляд снизу. Склонял голову немного вбок и смотрел в сторону. Получался такой снисходительный взгляд. Он научился виртуозно управлять коляской, накачал руки. Чужая помощь ему не требовалась никогда и ни в чем. По совету ненавистного деда он много учился. А что ему еще оставалось делать? Они с Валентином были прирожденными технарями. Отцовские гены. Наверное, деда тоже, но Виктор не хотел хоть в чем-то походить на деда. Он очень гордился, что в последнее время полностью сам себя содержал, даже машина была куплена на его собственные деньги.

И да, он полюбил усадьбу. Этот парк и речку, и даже вник в то, о чем рассказывают экскурсоводы.

– Марта, а откуда это все? Что это за гусары и несчастная любовь? Гусары, которые потом становятся декабристами. Сама подумай, откуда в Москве могли взяться декабристы? Восстание же было в Петербурге, как и Северное общество. А Южное – вообще на Украине. Уж и рассказывала бы про свою Софьюшку.

– Э, нет! Софьюшка – это только мое. Не позволю ее имя по углам терзать. Потом, про декабристов – это же интереснее.

– Так ведь неправда!

– Заметь, вполне могло бы быть правдой. Я не просто так эту историю написала, столько архивных материалов перелопатила. Декабристы в Москве тоже имелись. Так-то! Ну, сам посуди. Про что рассказывать? Как тут сразу после революции венерический диспансер был? А после пионерский лагерь? И потом, никто уже толком ничего не знает. Сколько раз Москва горела.

– Ну если опираться на исторические факты, то всего два раза.

– Мы не будем ждать милости от природы, в нашей стране историю пишут люди. Слыхал? Кто что хочет, тот то и пишет. Я тут живу, ты тут родился, усадьба эта наша на девяносто лет. Тот, кто придет за нами, тоже небось про нас не вспомнит. На кой им сдался Фролов? Или Артемьев? А те, кто к нам приходит в гости, хотят чуда. Любви сквозь года.

– Ну хоть немного правды-то есть в этой истории? Мне по секрету?

– Тебе по секрету. Все там правда.

Марта была всегда для Виктора родной. Он видел все ее недостатки, видел, что не все в усадьбе воспринимают ее серьезно. И сам он с удовольствием подшучивал над тетушкой. Почему-то в голову не приходило, что она еще очень даже ничего. И вполне себе может позволить, к примеру, закрутить роман. Кто? Марта? Роман? Держите меня семеро…

Но Марта всегда была для него самым теплым человеком. Отец – опорой, Марта – сердцем. Валька? Это немножко он сам. Брат, как-никак.

Глава 9. Сила внушения

Суббота

18:30

Виктор с удовольствием покинул гостей. Понятное дело, поиски новой гостьи всего лишь повод. Он не любил большие тусовки, чувствовал себя неуютно, начинал провоцировать людей, потом сам себя за это ненавидел. Из всего сборища, собравшегося почтить память деда, близка ему была лишь Василиса. Он ценил в ней простоту и искренность. Только Василиса тогда назвала вещи своими именами: «Ну ты, парень, попал. Но жить-то надо. Давай, брат! Приноравливайся. Лучше будет вряд ли, но ты выдюжишь. Порода у вас сильная».

Парень легко крутил колеса, направляясь в сторону речки. Спасибо самому первому хозяину этих земель, какое правильное место он нашел для постройки усадьбы. По обе стороны дороги шумели дубы, впереди причал, красота, да и только.