Последняя гроза

Еще Анна заметила, что мир этот его скорее расстраивает, чем вдохновляет. И даже дело не в печальном событии, на которое он попал. Сразу с корабля на бал. Ему, в принципе, не нравился этот мир, где никто не говорит о том, что думает, люди живут в мире условностей, по им одним понятным законам.

– Ты правда думаешь, что имеешь какое-то отношение к нашей семье?

Ну вот, она не ошиблась. Все-таки нужно что-то отвечать. Что-то конкретное. Имеет ли она право говорить всю правду? Почему-то Валентин не поверил, что Анна может быть членом их семьи. Почему? Взять хотя бы Алису. Она, что ли, могла? Анна не стала юлить вокруг да около. Можно, конечно, сказать правду, но не всю. Не тот случай. Значит, будем выкручиваться.

– Если честно, я не знаю. Всегда была уверена, что знаю всех своих родственников. Информация свалилась на меня как снег на голову. Маме рассказывать не хочу. Она у меня слишком переживательная. Папа тут же кинется меня спасать. Он у нас из команды «Чип и Дейл спешат на помощь». Были ли в семье какие-то тайны? Я об этом никогда не рассказываю, но мои родители работают в структуре, где все одна большая и сплошная тайна. Дома всегда и про все недоговаривали. А вот про своих дедов толком ничего рассказать не могу. Кстати, я спрашивала, куда они подевались, но от меня всегда отмахивались. Ну вот скажи ты мне, почему просто не рассказать все как было?! Что это за фразы: «Я не хочу об этом говорить. Это закрытая тема»? А в итоге человек может попасть вот в такую странную ситуацию.

Аня закончила свой монолог и ждала вердикта. Валентин молчал дольше обычного.

– Невероятно странное совпадение…

– Мне тоже так показалось, но… чего только в жизни не бывает…

– Извини, я, может быть, не уделяю тебе должного внимания. Сама понимаешь: девять дней, теперь праздник этот ни к селу ни к городу. Тебя, наверное, удивляют наши милые гости, каждый со своим мнением.

– Да нет, ну почему же…

– Мать опять в нирване. И я все думаю про твое появление в усадьбе.

Да что ж он все думает! Аня сделала еще одну попытку:

– Брось переживать! Я все понимаю. Сначала упала на тебя в ночном клубе, потом здесь какие-то тайны развела. А Люба – она твоя бывшая девушка? Прости, но, когда я с тобой познакомилась, я не могла предположить, что ты окружен таким количеством внимания со стороны красивых дам.

– Заметь, бывших.

Аня отметила, что Валентин ни от каких предположений не отрекся, что было неприятно, но как она еще могла увести разговор в другое русло? Да, ей понравился Валентин. И даже что-то екнуло в груди. Сказать, что ее отрезвил холодный взгляд, смотрящий не на нее, а сквозь? Возможно. Анна умела убрать из головы лишний сор. Причем убрать и забыть. Редкое качество. Она всегда себя за это хвалила. С Валентином не очень получалось, но она справится. Еще один подход:

– А мать почему в нирване?

– Из-за завещания. Ни в чем не уверена. Нервничает. И еще картина эта…

– Какая?

– Да Поленов. Михал Михалычу вдруг показалась, что это совсем даже не Поленов.

– То есть?

Анна на какой-то момент так опешила, что, как ей показалось, выдала себя с головой. Доля секунды. Она мгновенно взяла себя в руки, но Валентин бросил удивленно:

– Слушай, ты прямо как будто из полиции. Все тебе интересно!

– Ну почему сразу из полиции? Просто спросила. Я впервые в такой ситуации. Усадьба, завещание. Оригиналы картин. Я, кстати, пейзажи Поленова очень люблю. Что значит «не Поленов»? А можно я посмотрю? Я в свое время художественную школу заканчивала…

Анна заметила, что говорит сама с собой. В какой-то момент Валентин перестал ее слушать. Или вид делает? Он же математик, они вроде внимательные. Она, правда, с математиком встретилась на своем пути впервые. Она перехватила взгляд молодого человека. Валентин смотрел на дорожку, по которой неторопливо вышагивали Никифоровы. Вся троица в сборе. Стройной шеренгой друг за другом. Это ей сейчас как раз на руку. Очень важно как можно быстрее попасть в музыкальный салон. И все же она загляделась на «святую троицу», уж больно хороши.

Впереди пружинистой походкой, быстрым шагом маршировал Владимир. Черная футболка, черная бейсболка, белые кроссовки. Со стороны он походил на охотничью собаку. Неторопливо трусит впереди, выслеживает. Человек с идеальной наружностью, который вдобавок об этом хорошо знал. Даже издалека было видно, что футболка на Владимире из тонкого шелка, настолько тонкая, что позволяла всем желающим увидеть идеальные бицепсы и трицепсы. Тело из учебников по анатомии. Живой атлас. «Он вполне может по выходным позировать в художественном училище», – пронеслось у Ани в голове.

Может ли Владимир быть преступником? Вряд ли. Что бы ни произошло в этом доме, тут был четкий и длинный план. Этот самовлюбленный павиан не способен на стратегические действия. Разве что сиюминутная выгода.