Последняя гроза

– Я этот праздник вижу каждый год, а подготовку к нему каждый день.

Анна видела, что парень нарывается на конфликт. Ну что ж, она не даст ему вовлечь себя в спор, но ситуацией необходимо воспользоваться.

– Ты куда-то направлялся? Хочешь, составлю тебе компанию? Или ты только с Василисой прогуливаешься?

– Ну почему же? С тобой очень даже интересно пообщаться. С Василисой мы уже все обсудили. И убийцу нашли, и вора.

– Интересно. И кто же они?

– Любой из нас.

– И я?

– И ты!

– Меня же тут не было?

– Ты могла дать поручение. Если ты имеешь отношение к нашей семье, то вполне могла рассчитывать на завещание.

– И кому бы я дала это поручение?

– Например, мне. Потому что я тоже деда ненавидел и мне его смерть была выгодна.

– Чем же тебе дед не угодил? Не он же тебя в кресло усадил?

Виктор отметил: нервничает. Иначе никогда бы не стала подчеркивать про коляску. Он вывел ее из себя, но это было сделать совсем нетрудно. Непроста, ох, непроста…

– Я вижу, ты хорошо осведомлена о делах нашей семьи. И скорее всего, главный информатор… – Виктор сделал паузу, а потом прошептал: – Это Люся!

Анна расхохоталась. Надо же. Нормальный парень. С чувством юмора. Для нее чувство юмора всегда было одним из самых важных характеристик человека. Если человек не умеет посмеяться над собой или не может превратить в шутку неловкую ситуацию, то долго с ним общаться невозможно. Разве что моментами.

– А ведь ты прав. Ваша Люся уникальная. В одном предложении она может мгновенно обрисовать ситуацию, раскрыть все карты и всех заложить. Не нужны длинные допросы и очные ставки. Ну вот сам посуди. Эта ее фраза. «И кто будет по Григорь Андреечу убиваться? Разве что Марта припадочная! Кто теперь ей на розочки денег даст? Витька, после того как на своей машине разбился, совсем чумной стал, всех ненавидит, просто всех, Валька – этот французик уже, он, мне кажется, и по-русски-то стал плохо понимать. А Веронике бы со своими мужиками разобраться. Ей не до панихид».

Анна решила дословно передать кухонный разговор. Может, и зря, может, и не ее это дело. Но иначе зачем она здесь? Сказала, услышала себя со стороны и залилась краской. Совсем очумела.

Виктор юмора не оценил, выслушал ее очень серьезно, тут же перестал шутить. Глаза превратились в узкие щелки. Перекатывая желваки, он наконец сказал:

– Права она. Ненавижу всех. Да, я виноват, но не только я. Все тут руку приложили. И дед, и мать. Они же занимались только собой. Дед был уверен в своей правоте, ни с кем не считался и слышал только себя. Матери было в принципе на все наплевать. Она всю жизнь искала любовь. В любом баре, в любом ночном клубе.

– Это слишком серьезное обвинение. Я бы на твоем месте не бросалась такими предположениями.

– О чем ты? Какие предположения? Я ее как-то сам в ночном клубе встретил. Она меня не заметила, а для меня это был шок. Напился тогда до чертиков. Вдруг до меня дошло: все, что нас окружает, – игра или договор. И главное, все в курсе! Даже отец. Потом уже, во время наших откровенных разговоров после аварии, отец рассказал, почему дед закрыл матери доступ к деньгам. Вот по этому самому поводу. Ей закрыл доступ, а отца уведомил о причине.

– Ваш дед – монстр.

– Он считал, что через правду можно достичь чего-то большего.

– А тебе-то зачем отец об этом рассказал? Она же твоя мама!

– Минутная слабость… так бывает. Моя авария изменила семью.

Анна задумалась. Вот это семейка. Они шли по аллее сада. Погода стояла удивительно спокойная, ветра практически не было, как не было и июльской жары. Идеальный день. Идеальное место. Место для красивой жизни. Для счастья и любви. А тут, оказывается, вот что разворачивалось.

Виктор как будто прочитал ее мысли.

– У всех был мотив пристукнуть нашего дедушку.

– И у Алены?

– Алена – первая. Она боялась, что мы можем убить ее. А теперь представь, что она беременная и ей нужно было сохранить ребенка?

– Господи. Она беременная? А отец кто? Твой дед?

– Окстись. Нет, конечно. Пока сказать не могу. Но согласись, по закону жанра она должна быть беременной.

– Я не успеваю за ходом твоих мыслей. Скажи, ты это точно знаешь?

– Если в этом доме кто-то что-то знает, то это я. Есть такая особенность у инвалидов. Если один орган не работает, другие работают в десять раз лучше.

– Ты совершенно не похож на инвалида. – Анна смутилась. – Ну то есть через несколько минут об этом забываешь.

Виктор остановился. Сделал вид, что срывает листок с дерева. Почему он ей верит? Ей, которая вообще оказалась в этом доме не понять как. Он не понимал причину, но чувствовал, что Анна – порядочный человек. В отличие от всего этого театрального окружения.

– Все, что ты рассказал, это ужасно, но почему-то после всего услышанного я тем более не могу поверить, что твоего деда кто-то мог убить. Раз все столько лет жили и терпели, то все уже привыкли и не замечали ужаса и несправедливости.

Не зря она ему понравилась. Не просто людей считывает, дает им надежду на дальнейшую жизнь. Нормальную, человеческую жизнь. Оправдывает каждого. Вот только Виктор совсем не стремился показывать свои чувства.