Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

В бликах красноватого света Эрика предстает во всей своей дивной красоте. Она как бы плывет в мареве мечты — мечты об исполнении своих планов, о сладкой мести Ванде и Тому. Барабанный бой оркестра и режущие звуки музыки взрывают тишину. Эрика поднимает насмешливые глаза и низким бархатным голосом тихо, будто сама с собой советуясь, протяжно говорит:

— Никуда они не уедут. Здесь словно медом намазано. Такой бизнес цветет вовсю, и мы ничуть не нужны. Ты знаешь, Карлик, что будет делать Том после наркобизнеса, когда загребет большие миллионы? Не знаешь? Да знаешь, не темни! Он сам создаст конкурирующую фирму с «козлами», куда вложит капитал, и переймет дело Большого льва. Уж не напросился ли ты ему в помощники, а? А Ванда нас провалит. Чтобы убрать с дороги, продаст тихо, умело, а сама слиняет. Она же штатная сука. Флайш мне сказал. И тогда они проглотят все, что останется после нас, и возьмут себе заодно нашу крышу, — она выкидывает последний крупный козырь и выдерживает паузу, наблюдая, какое он произвел впечатление.

Старик слушает внимательно, холодно, а Юрий нервничает, у него дергаются веки, он с трудом себя сдерживает, чтобы не двинуть кулаком в красивое наглое лицо Эрики.

— К Тому вы не подберетесь, — вдруг цедит он сквозь зубы. — Он сумеет защитить себя и Ванду. Смотрите, чтобы не вышел шум.

— И ты пойдешь к нему на выручку? — вполне серьезно спрашивает Эглон.

— Пошел бы, да не знаю, где он, — горько, безнадежно усмехается Юрий. И гнев его проходит.

— Ладно что так, а то бы мы тебя, Юрик, заперли, — снова смеется Эрика.

— А может, и замочили?

— Возможно, — отзывается старик. — Но ты еще нам нужен. И всех сук сразу нельзя, — ему хорошо известно, что Карлик никого никогда не продал.

Юрию становится жаль, что ввязался в разговор. Он бессильно откидывается на спинку стула.

— Делайте, как знаете, — машет он рукой. — Я в такие дела никогда не вмешиваюсь. У меня такой принцип. Заварите кашу, сами же и будете расхлебывать.

— Теперь все ясно, абсолютно ясно, — сипит старик. — Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Зелено-серые глаза Эрики загораются льдинками. Приговором она довольна и заранее рада скорому его исполнению. Ее согревает месть за уязвленное женское самолюбие.

Старый Эглон долго думает, стараясь что-то вспомнить.

— Жоржик, Маленький кот, говоришь, с марухой. Куда они придут?

— Сюда, конечно, сюда, — подтверждает Эрика.

— Зачем, разве тут место разговаривать с этими курвами? А я вообще не желаю видеть этих липких вонючек, — его передергивает так, будто он увидал в своей тарелке червяка.

— Куда же, по-твоему, их пригласить — в нашу резиденцию, в нашу контору? Дипломаты они, что ли?

— Куда хотите, и притом без меня, — вдруг раздражается, пугается Эглон. — Для полного счастья мне только не хватает протокола опознания!

— Видишь ли, Эдгар, — вдруг фамильярно обращается к нему Эрика, уступчиво и покорно, — у нас другого выхода нет, слишком мало времени. Операцию надо провести завтра рано утром. Это единственный шанс. О поездке Тома в Таллин я узнала только вчера поздно вечером. Мы должны вместе обсудить все детали. Возможно, ты сможешь что-либо посоветовать или будет у тебя важное предложение или вопрос. Ты умный старик, никогда еще не давал маху, — обхаживает она старого Эглона.

Такая лесть ему нравится.

— Не имею привычки всякой сволочи показывать свое лицо, — примирительно говорит он. — Это лишнее, — он медленно поднимается и выходит из кабины.

— Может быть, это отребье не явится, сюда не припрется? — Юрий смотрит в спину уходящему Эглону. У него мелькает лучик надежды.

— Придут, никуда они не денутся, — гасит его надежду Эрика. — Запах денег эти чуют, как шакалы падаль. За деньгами они побегут на край света, не только сюда придут, — презрительно говорит она.

— А ты нет, Красотка? — с усмешкой спрашивает Юрий.

— Я — другое дело. Я умею делать деньги более чистым и надежным способом, а те умеют делать только черную, грязную работу. Большая разница! — хвалится она.

— Значит, все же более надежным способом, — цепляется к слову Юрий. — Надежным, говоришь. Так, может, все-таки не будем связываться с этими шкурами, провалятся они сами и нас за собой потянут. И тогда конец нашим малинам. Тут риск, — пользуясь отсутствием старого Эглона, Юрий снова пытается вернуть разговор к его началу и выиграть время. — Может, все-таки поискать другие, более верные пути?

— Хватит! — кричит за его спиной старик Эглон, садится и хлопает ладонью по столу, словно бьет муху. В глазах его приговор. — Мы решили, и баста! — Его лицо теперь — в темной бородке клинышком, усиках. Вид у него другой, моложе.

— Тут нет никакого риска, — Эрика пристально изучает новый вид Эглона и возобновляет разговор, чтобы самой же и поставить в нем точку. — Нет риска, — с нажимом повторяет она, снова глядя на Эглона. — Флайш разработал детальный план действий. Там все предусмотрено, каждый шаг взвешен, случайности исключаются, и — концы в воду…