Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Одна дама знала, — едва слышно выговорил он. — Я отвез ее в ресторан, мы там пили, и я проболтался, не думал я, что все может так кончиться. Я только теперь начинаю толком понимать, что произошло.

— Что за дама? — быстро спросил Стабиньш, и присутствующие как по команде повернули головы к Сизову.

— Она подошла ко мне, когда я садился в свою машину, — понуро рассказывал Сизов. — Сказала, что ей надо срочно ехать к врачу — сильно болен ребенок, просила помочь. Я отвез ее к врачу. Но оказалось, что врач уже поехал к ребенку. Я пригласил женщину в ресторан — фактически она напросилась. — Голос его дрожал от волнения. — Она очень интересно рассказывала про бизнес, — продолжал он. — Ее муж, по ее словам, крупный бизнесмен. Сейчас в командировке за границей. Мы выпили, и она намекнула, что не прочь со мной переспать… — Цвет лица у него теперь был нормальный, оно расцвело от приятных воспоминаний. — Экстра-класса женщина, такую редко встретишь. — Я ей сказал, что у меня сегодня счастливый день.

— Почему же? — тут же спросил Стабиньш.

— Во-первых, потому, что я встретил такую красивую женщину, во-вторых — что мне вдруг подвернулся такой выгодный бизнес.

— Какой бизнес? — снова перебил Стабиньш.

— Ну какой, известно какой. Предложение Тома.

— И что конкретно ты ей сказал?

— Сказал, что послезавтра мой друг и заместитель едет в Таллин и там совершит выгодную сделку, которая принесет моей фирме огромную прибыль.

— Она спросила — какую сделку?

— Да, между прочим поинтересовалась, но не очень, в то время она уже залезла ко мне в брюки.

— Прямо в ресторане?

— Прямо там. Она интересовалась, поеду ли и я — ей тоже надо съездить в Таллин, но не хочется ехать поездом. Я сказал, что не поеду, но можно договориться с другом, чтобы ее взял, он едет 21 июня очень рано утром на своем «вольво». Она еще посмеялась — красивый ли мужчина этот друг. Я сказал — очень красивый.

— А интересовалась, как он выглядит?

— Да, я описал Тома, но добавил — не исключено, что с ним будет жена. Она поморщилась и сказала — в таком случае он ее не очень интересует, к тому же возможно, уже будет дома ее муж и тогда конец празднику.

— И что было дальше?

— Мы поехали домой к ее подруге — переспать. Она сама села за руль. У какого-то дома остановилась и пошла смотреть, дома ли подруга и чтоб там никто нам не помешал. Я остался в машине. — Сизов успокоился и рассказывал теперь охотно, со всеми подробностями.

— Адрес помнишь? — продолжал допрос Стабиньш.

— Улица Лачплеша, номера не помню.

— А квартира?

— Какая квартира? — у Сизова было хитровато-глуповатое лицо. — Она меня крепко надула. Сбежала!

— И ты не пошел искать?

— Не мог я, ноги тяжелые стали, прямо ватные, парализованные, и я заснул.

— В машине?

— Да. Я еще по дороге чувствовал — что-то со мной не то. Когда я проснулся, солнце уже стояло высоко. Нечего делать, поехал домой.

— Мог бы ты показать этот дом?

— Там показывать нечего, — усмехнулся Сизов. — Я съездил. Проходной двор там, можно выйти на другую улицу.

— И все же ты не был в то утро дома? Как утверждает твоя жена, и алиби у тебя тоже нет? — заметил Стабиньш.

Сизов снова побледнел.

— Да, так получается, — забормотал он. — Но я действительно не виноват, начальник, поверьте.

— Виноват ты, Сизов, виноват, — качал головой Стабиньш. — Язык у тебя длинный и пробор тоже. Окоротить надо. А как выглядела женщина, та красотка? Опиши нам ее подробно.

— Стройная, среднего роста, в джинсах и блузке, — старался припомнить Сизов.

— Женщина переодевается три раза в день. Какое у нее лицо, волосы…

— Волосы короткие, мальчишеская стрижка, светлые, с рыжиной даже. Лицо очень красивое, колоссальная женщина!

— Красивая, колоссальная! — передразнил Стабиньш. — Глаза какие, нос, губы!

— В точности не могу сказать. Трудно вспомнить, пьян я был, — пожал плечами Сизов.

— Представь себе, что она перед тобой и лезет к тебе в брюки!

Сизову было над чем подумать.

— Глаза вроде зеленоватые… Да, узкие такие, раскосые, как у японок, это я заметил, смотрят хитро, даже лукаво, нос небольшой, вздернутый.

— Губы?

— Губы полные, страстные, — снова усмехнулся Сизов. — Когда целуется, кусает.

— А зубы?

— Красивые зубы, белые, ровные, чуть выдаются вперед. Выглядит как ангорская кошка, мягкая и немножко хищная. Да, позабыл. Слева «фикса», чисто золотая коронка.

— Руки?

— Руки маленькие, с маникюром, ногти темно-лиловые. Ноги маленькие. Роковая женщина!

— Ты бы ее узнал, если бы мы тебе ее показали?

— Да, наверняка, — уверенно подтвердил Сизов.

Компьютер как-то странно щелкнул, и человек в кожаной куртке вынул и положил перед Сизовым лист ватманской бумаги. На нем было изображение женщины.

— Похожа? — спросил мужчина в кожаной куртке.

Сизов был просто обескуражен.

— Да, действительно, очень похожа, — с расстановкой выговорил он и посмотрел на компьютер как на восьмое чудо света.

Но мужчина не отреагировал. Он вынул из аппарата несколько листов машинописного текста.

— Распишитесь здесь, на каждом листе! У нас тут три экземпляра. Это ваши только что данные вами показания. Вот, здесь, здесь и здесь!