Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Безусловно! — подтверждает Елена. — Во всяком случае, не он разработал план убийства и сокрытия следов преступления. Он, как всегда, был хорошим исполнителем.

— Так я и думал, — заключает Розниекс. — А есть какие-нибудь сведения, где искать этого типа?

Наманикюренными пальцами Елена вдавливает в пепельницу окурок сигареты.

— Он исчез из нашего поля зрения. В Латвии, надо полагать, его нет. Слишком заметная фигура, ему трудно улизнуть из наших сетей. Я воспользовалась старой системой связи и отправила шифрованные телеграммы также в Россию, Сибирь, на Украину и в Белоруссию. Полиция интернациональна. Всегда находит общий язык и друг другу помогает.

— И есть какие-нибудь ответы? — осведомляется Розниекс.

— Ждем!

— Хорошо поработали, — доволен Розниекс. — Скажи, Улдис, где ты раздобыл такую помощницу?

Марис смотрит на нее с восхищением. «Мне бы такую жену, — думает он. — А не какую-нибудь там пустышку-фифочку».

Елена тут же перехватывает его взгляд и читает его мысли.

— Не смотри на меня так, Марис, — будто с сожалением, медленно говорит она. — Я замужем и очень люблю своего мужа! — Слова «очень» и «люблю» она долго тянет, складывая губы как для поцелуя. Глаза ее смеются.

— Получил? — Стабиньш грозит Марису пальцем. — Смотри, Марис, еще получишь! Нашу Елену голыми руками не возьмешь. Рассказывайте, Елена, дальше!

— Я изучила и историю Ванды Плесковской, по кличке Яблонька. Она оказалась очень занимательной, и надеюсь — нам пригодится. Ванда дважды судима. Выросла в интернате. Она была квалифицированной воровкой. Стояла у нас на спецучете. Поле деятельности — рижский центральный универмаг и другие крупные магазины, но в последнее время ее там не было видно. Судима вместе с некоей Эрикой Пигачевой по кличке Красотка. Они работали вместе и были близкими подругами. По материалам дела видно, что обе они попались, когда Ванда залезла в сумочку к богатой даме, а Эрика ее прикрывала и взяла добычу. Согласно оперативным данным, они действовали весьма успешно, с предварительной подготовкой, и по обстоятельствам менялись ролями. Обеих долго выслеживали. Но они всегда умели выскользнуть из когтей наших сотрудников. Обе занимались валютной проституцией, но не часто, лишь тогда, когда прибывали солидные иностранные суда, с мелкотой они не путались. Наши парни и девушки из отделов по борьбе с карманниками и валютной спекуляцией рассказывали, что Том — Владислав Стрижельский — для обеих был близким другом, вожаком, советником, а иногда и сутенером.

— Вот какие делишки, — задумчиво поднялся Розниекс, сделал несколько шагов к двери и вернулся. — А еще?

— И еще. В отношении Тома они были соперницами. Но все же это вроде не было причиной для вражды, во всяком случае внешне они этого не показывали. Как оно и принято в преступном мире — они как бы делили кавалера между собой. Вражду вызвало совсем другое. Из материалов последнего уголовного дела видно, что Ванда призналась и выдала также Эрику. Эрика не призналась. Показания Ванды были краеугольным камнем дела. Их подтверждали показания следивших за ними оперативников. Сама пострадавшая ничего не видела. Ванда получила гораздо меньший срок, чем Эрика. Ванде плохо приходилось в зоне, ее травили. После освобождения дружбы уже не было, наоборот — вражда!

— Вы думаете, Елена, что эта Эрика связана с убийством? — уточняет Розниекс.

— Мое мнение к делу не подошьешь. Нужны доказательства. Вот, Марис, полюбуйся. — Елена вынимает из сумочки учетную карточку арестованной со снимком женщины в профиль и анфас, с отпечатками пальцев и подписью. — Красивая девушка, правда? — насмешничает Елена. — Можно влюбиться. Карточку я раздобыла в нашей спецчасти. Другая такая же есть в спецчасти тюрьмы. Разве не колоссальная женщина? Что скажешь, Марис?

— Возможно, эта девушка была там в лесу, когда убивали Ванду и Тома, — высказывает предположение Марис.

— Исключено, — решительно возражает Елена. — Там была другая женщина, куда более низкой категории. Этой ночью мы ее взяли. Она сидит в надежном месте.

— А вы? Какой вы категории? — неловкой шуткой пробует отыграться Марис.

Елена не сердится.

— Я — самой высокой! Судите сами, господа! — она со смехом гордо выпячивает подбородок.

— Видите ли, друзья, — медленно начинает Стабиньш, растягивая слова, точно желая подчеркнуть важность того, что он собирается сказать. — Этот снимок я хочу показать Александру Сизову, помнишь, Марис, тому человеку, которого мы ночью взяли в квартире. Тот самый бизнесмен — директор фирмы «Афины» и многократно судимый — Полено. Не исключено, что это та самая красотка, которая поджидала его после работы, заманила в ресторан, вытащила из этого джентльмена сведения о предстоящей поездке Тома в Таллин со всеми подробностями — о цели и времени поездки, потом ловко обставила олуха Полено и смылась.

— На Эрику Пигачеву это похоже, — утвердительно кивнула Елена. — Прямо не женщина, а сатана в юбке.

— В джинсах, — поправляет Марис. — И в ярких колготках.