Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Лилия уже продумала, что делать. Надо только попасть домой, там зайти в туалет — он вместе с ванной, — вылезти в окно на крышу соседнего дома, с нее через окно влезть на лестничную клетку и — айда! Эту дорогу они с Котом давно облюбовали на случай окружения. Однако Лилия не знала, что уже третьи сутки за ее домом ведет наблюдение капитан Шота Брегвадзе, не знала и того, что Вилисова жена Аусма изловчилась дать знать полиции. Эта весть там — увы — затерялась в бумагах или же с умыслом была скрыта.

— Послушай! — Лилия укусила в плечо храпящего Вилиса.

— Что такое? — подхватился он. — Что ты делаешь?

— Послушай, — повторила она. — Мне позарез надо попасть домой, хоть на минуточку.

— Я же сказал, нельзя, — зло шипел Вилис. — Дай поспать!

— Не дам! Выпьем? — Лилия знала, как найти управу на этого типа.

— Выпьем!

Они вылезли голыми из постели, сели за стол и приняли солидную дозу.

— Послушай! — Язык плохо ее слушался. — Мне надо попасть домой.

— Нельзя, — стоял на своем Вилис.

— А знаешь, ты правильно сказал — я важная птица, важная, даже очень важная. У меня дома спрятаны башли, большие деньги спрятаны и драгоценности, золотишко, много золота и бриллиантов. Понял? Недаром меня и назвали бриллиантом. Я знаю, где все это спрятано, а они не знают!

Вилис так и застыл с поднятым стаканом и с открытым ртом.

«Клюнул», — определила Лилия.

— Послушай, — продолжала она лопотать. — Мы заскочим вдвоем, как счастливая пара. Заберем весь этот клад и дадим ходу за бугор, в Польшу, а оттуда дальше. У меня все продумано!

Вилис и слова не мог вымолвить. Наконец прошептал:

— Не может быть!

— Дурак ты! Что же ты думаешь, зачем они меня сюда упрятали? Конечно, затем, чтобы я им отдала все, что спрятала после кражи. А я — нет, ни в какую. Они все заберут, а меня, как пить дать, укокошат, — закончила она. — Так вот, пока драгоценности у меня, я жива. Кумекаешь, дурень? Мы станем миллионерами, будем жить в Канаде в своей двухэтажной хазе с бассейном, ездить будем каждый на своем «ролс-ройсе»! — она отдалась полету фантазии, все глубже утягивала Вилиса в сети алчности. И он не выдержал.

— Ты не врешь? — неуверенно спросил он. — Не гонишь фуфло?

— Что мне темнить, когда факты сами за себя говорят. Зачем же еще они меня здесь держат, под твоей строгой охраной?

— На то похоже! — поверил ей Вилис.

— Пойми, Вилис! Если мы с тобой сами не возьмем, они дом перевернут, найдут, и мы останемся ни с чем.

То было последней каплей, переполнившей чашу его жадности.

— Ну так одеваемся! — Лилия ковала железо, пока горячо. — И пошли! Ночью нас никто не увидит, а утром мы будем уже далеко.

Вилис сжал пальцы в кулаки.

— Одеваемся и идем! Быстрее! — загоревшись, сопел он. И они пошли.

* * *

Но тут возник Шота в надвинутой на глаза кепке и преградил им путь.

— Дай закурить, друг, — с грузинским акцентом процедил он.

— Иди ты в задницу, черный! — накинулся на него Вилис.

Хорошо рассчитанным приемом самбо Шота в мгновенье ока перекинул Вилиса через себя, и тот попал в объятия двух полицейских. Пользуясь моментом, Лилия бросилась бежать. Но Елена ее задержала, врезала ладонью по шее и больно заломила за спину руку. Тут же подбежали двое полицейских.

* * *

— Ну что скажешь, Ягодка? — взглянула на нее Елена, когда на стол были выложены золотые часики Ванды Плесковской, серьги, кольца, цепочка и еще кое-что, что они с Шота обнаружили при обыске квартиры Лилии Грике. — Ну что скажешь?

— Ваша взяла, начальники, — невесело тянула Лилия. Хмель из нее окончательно выветрился. — Скажу, куда мне деваться, скажу, только сама ничего я не сделала. Мне это принес один человек, один мой клиент. Три ночи он у меня спал и вот этим заплатил.

Шота сидел на стуле в углу комнаты и ухмылялся. Он хорошо знал, что будет дальше.

— Ах вот что, честно заработанное добро, — усмехаясь, говорила Елена. — Получила за хорошую работу. Самая древняя профессия. Такие вещи сейчас в моде. Так ведь?

Елена обошла вокруг стола, подошла к Лили сзади и слегка сжала ей горло.

— Кончай дурака валять, Лилия Грике, по кличке Ягодка! Мы же давно знакомы. Будет лучше, если ты все честь по чести расскажешь, мы оформим тебе явку с повинной, добровольное, чистосердечное признание. Ты же знаешь, что это смягчающее вину обстоятельство…

— Никаких преступлений я не совершила, — пыталась оправдаться Лилия. — Я уже сказала. Мне больше нечего сказать!