Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Полковник посмотрел на часы. Было ровно восемь.

— Сержант Гришин сейчас примет дежурство, — сообщил он.

— Я сказал — в камеру его! В ту самую, куда он посадил так называемого Овчинникова. А на дежурство назначьте кого-нибудь другого. Я же давно просил вызвать Гришина!

— У него нет телефона, мы не могли вызвать ночью. Он живет в деревне, за городом.

— Надо было за ним съездить!

— Нет бензина. И к тому же он должен явиться на дежурство.

— Ладно. — Милешко хлопнул себя ладонью по колену. — Где нам можно поработать, так чтобы не мешать вашим текущим делам?

— Рядом кабинет моего заместителя. Он сейчас в отпуске.

Начальник паспортного стола, полная дама с птичьим лицом, заставила себя долго ждать. Наконец, запыхавшись, вкатилась в кабинет начальника.

— Пожар, что ли! Чтобы бежать ни свет ни заря? — Она была очень недовольна, но, увидав напряженные лица незнакомых сотрудников, прикусила язык и остановилась посреди кабинета.

— Срочно разыщите материалы об утере или краже паспорта гражданина Овчинникова, — рявкнул на нее начальник.

— А если таких не будет?

— Должны быть, ищите!

Десять минут спустя она вернулась.

— Вот они, начальник. — Она положила на стол тонкую папочку.

— Так, так, — читал полковник. — В городе Минске, в автобусе, из кармана вытащили бумажник, в котором было пять тысяч рублей, паспорт, военный билет, водительские права.

— Чрезвычайно интересно! — с жаром воскликнул Шота. — Наш Петров, или Маленький кот, никогда не был карманником. Нет у него такой квалификации. Это исключено!

— Он мог и купить паспорт, — предположил Марис.

— Ну нет, скорее кто-то ему помог провернуть эту операцию, — объяснил Шота. — Классическими воровками-карманниками были Эрика Пигачева — Красотка и Ванда Плесковская — Яблонька, по крайней мере у нас, в Риге. Плесковская убита…

— У так называемого Овчинникова сняли клавиатуру, то есть отпечатки пальцев? — снова заговорил майор Милешко. — Ну хотя бы после того, как он прикончил этого Зуева-Зиверта?

— Надо полагать, сняли. Если заведено уголовное дело, то обязательно, — неуверенно отвечал полковник.

— Где дактилокарточка? В центр для проверки, насколько я понимаю, вы отпечатки еще не посылали, ведь считается, что Овчинников ранее не судим. Кто занимается этим делом?

— Я, — на сей раз лейтенант Сабуров живо вскочил на ноги.

— Опять вы. Давно вы работаете в милиции? И хотите дальше работать? Живо принесите оперативное дело Овчинникова с отпечатками пальцев!

Сабуров выскочил за дверь. Ни следа больше не осталось от былого гонора. Он был растерян и походил на кота, которого искупали в холодной воде.

* * *

Свидетелей было двое. Долговязый парень со светлыми кудрями и худая темноволосая девочка с короткой стрижкой. У входа в кабинет заместителя начальника они смешались и остановились в дверях.

— Смелее входите! — подбодрил Шота. — Мы не кусаемся. Садитесь.

Марис готовился записывать.

— Подождите, Марис, может, не понадобится, — повернулся к нему Шота.

— Кто из вас в тот вечер избил того лысого дядьку в дискотеке? — на полном серьезе спросил Шота.

Парочка переглянулась.

— Никто его не трогал, — девица оказалась смелее. — Он сам ругался и дрался. Пьяный он был…

— С кем же он дрался? — продолжал расспрашивать Шота.

— Не знаем, — пожала плечами девица, — там была такая толчея.

— А почему была толчея?

— Он ударил одну девушку.

— За что ударил?

— Она отказалась танцевать с пьяным дядькой.

— Вы видели, что он бил?

— Она кричала.

— Кричала? А как он бил, видели?

— Никто не видел.

— А как того дядьку задержали?

— Когда девушка кричала, милиционер бежал к ним через весь зал. Она сказала, что он ее ударил.

— А милиционер всегда так быстро подбегает, когда в клубе что-нибудь случается?

Девушка засмеялась.

— Бывает потасовка на весь зал, стульями дерутся, и никогда ни одного милиционера.

— А в тот вечер — сразу?

— На удивление сразу, — жеманилась девушка.

— И что потом было?

— Милиционер забрал старика, надел наручники, привязал к скамейке и записал нас обоих в свидетели. Мы там стояли, — говорила девица рублеными фразами.

— А куда девалась женщина, которую били?

— Скрылась в толпе. Не хотела, наверно, связываться с милицией.

— Милиционер ее не искал?

— Не искал. Он был занят тем стариком и увел его.

— Куда?

— Как куда? В милицию.

— А вы?

— Что мы? Мы остались в дискотеке.

— А когда подписали акт?

— Назавтра утром, когда велели прийти. Но там был такой гвалт, такой тарарам! Этот старик вроде кого-то убил. Мы уж хотели уходить, но подбежал какой-то лейтенант и велел быстро подписать акт, там же в дежурке.

— И вы подписали?

— Да, подписали, — подтвердил парень.

— А теперь оба подумайте и постарайтесь вспомнить — как выглядел старик и как выглядела бабенка — та, которую он якобы ударил?

Парочка снова переглянулась, и девушка сказала:

— Старик невысокий и чернявый, как индийский йог, с большим шнобелем. И…

— Подождите, какой шнобель? Такой, такой или такой? — На куске ватмана Милешко рисовал носы.

— Нет, такой. — Девушка нарисовала еще один нос. — Глаза маленькие, сверлящие, близко к носу поставленные, — с жаром продолжала она.

— А цвет? — снова спросил Шота.