Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Кто знает. Главное, что одна желтая газетенка успела так напечатать. А другие издания подхватили. Теперь ведь из всего делают политику. К тому же, ты сам знаешь, срок расследования дела можно продлить до полгода, а то и дольше. Дело считается сложным и особо важным. До суда, считай, тоже пройдет еще полгода. Суды перегружены, в том числе и верховный. За это время ты здесь осунешься, ослабнешь. А в нашем деле об убийствах концов уж будет не найти, и преступники всласть над нами посмеются.

Наше дело сейчас, перед самым ответственным этапом, застопорили на полном ходу. Розниекс от работы отстранен. Я, можно сказать, тоже. Теперь они будут собирать силы, и надо ждать нового удара. У нас нет времени. Надо действовать. Видишь, все очень обоснованно. Ловко сработано — ничего не скажешь. Толстого Штангиста, как только мы напали на его след, устранили. Шофер Калачников выпущен на свободу и как в воду канул. Маленький кот пропал, Эрика — тоже. Тома и Ванду они убрали раньше. В любой момент можно ждать, что в тюрьме уберут Ягодку. А нас, всех троих, они вывели из игры одним, хорошо подготовленным и рассчитанным ударом. У нас есть сведения, что за всеми этими ограблениями и убийствами стоит нечто более серьезное, гораздо более серьезное, чем мы можем предположить, и действует тут хорошо организованная банда, которую направляет умелая и твердая рука.

От лица у Мариса отливает кровь, оно становится белым.

— Меня они тоже могут здесь убрать?

— Нет, зачем, ты в их команде не состоял, их секретов не знаешь. Убрать тебя означало бы возобновить расследование нашего дела. Ты нужен здесь — как залог того, что расследование дела на время приостановлено. Послушай, Марис! Ты знаешь адвоката Ингуну Силиньш?

— Мы учились в одно время.

— Она взялась тебя защищать. Говорит, по просьбе твоих родителей. Розниекс говорит — умная девица. Много работает. Хочет помочь тебя вызволить…

Марис пожимает плечами.

— На факультете она была очень активной. Действительно умная и даже хитрая. За ней бегали многие ребята… И она морочила им голову…

— Ну ладно, это так, между прочим. О нашем разговоре никому ни звука. Остерегайся здешних оперов и внутренних ищеек. Ясно?

Стабиньш поднимается.

— Идем, я отведу тебя в конвойную.

— Держись, Марис, — напутствует его по дороге Стабиньш. — Держись, не дай себя сломать, и все будет о’кей! Увидишь!

Глава сороковая ЕЛЕНА НА ОДНОМ БАНКЕТЕ

На этот раз шикарный прием дается не как обычно в финской бане, а в восьмикомнатной квартире старого дома довоенной постройки на Елизаветинской улице. Большая гостиная, продолговатая, с овальной нишей в конце. Высокий белый потолок с изящной лепниной наводит на мысль о тех временах, когда здесь жили солидные, может, и очень богатые люди, образованные, интеллигентные. Однако сегодня здесь все по-другому. Безвкусно обставленная комната. Стены оклеены яркими обоями, режущими глаз, вдоль стен разного размера серванты с застекленными полками. В них, как в витринах, выставлены напоказ плохо друг с другом совместимые, зато очень дорогие антикварные предметы и драгоценности, есть и вина самых разных марок, ликеры, коньяки, а пониже — книги в ярких обложках, какие сейчас за большие деньги продают на столах в центре города. Комната похожа на лавку, где чего только не напихано, однако ничего не найти из вещей, в которых нуждается человек в повседневной жизни. Праздничный стол имеет форму подковы, на нем большой выбор всевозможных напитков, закусок и фруктов. Есть и такие лакомства, какие человек среднего достатка может увидеть только в валютных магазинах, но купить не может, даже попробовать не может, и еще много такого, чего он вообще никогда в жизни не видел.

За столом, с уже затуманенными глазами от выпитого новоиспеченные бизнесмены — бывшие воры, грабители, спекулянты, а ныне уважаемые господа со своими ярко накрашенными, причесанными, в дорогих платьях, но не очень культурными дамами. В зале, ярко освещенном хрустальными люстрами и канделябрами, где густые клубы дыма подпирают потолок, гомон и веселье близятся к кульминации. Все разом говорят, кричат, громко смеются и друг друга не слышат.

Елена Спуре, перекрасившись в платиновую блондинку и с макияжем, в котором ее не узнать, сидит за столом рядом с чернявой дамой и дружески болтает. Чернявая уже порядком на взводе, а Елена все подливает ей в рюмку и подливает.

— Выпьем, подружка, на брудершафт, — лопочет дама. Они чокаются.

В то время как чернявая самозабвенно лакает коньяк, Елена ловко, незаметно выплескивает свою рюмку под стол.

Притащив круглый полированный столик, плотный парень ставит его посреди зала, в центре больших накрытых столов.

— Внимание, теперь внимание! — толкает Елену в бок соседка. — Смотри в оба! Сейчас будет главный, коронный номер, гвоздь программы.