Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

В аэропорту, как всегда, царит оживление. На первом и втором этажах много народу. Одни, усевшись в кресла, ожидают своего рейса и напряженно вслушиваются в каждое объявление, звучащее из громкоговорителей. «Начинается посадка в самолет, рейс номер 217, Рига — Вена», «Начинается посадка в самолет, рейс номер 426, Рига — Новосибирск», «Совершил посадку самолет из Парижа… из Копенгагена… из Праги» и так далее. Другие нервно прогуливаются по обширному залу ожидания, некоторые разглядывают витрины магазинов и киосков, расположенных почти вдоль всего зала. Возле поста таможенного контроля образовалась очередь, рядом стоят чемоданы, сумки, пакеты. Провожающие целуются с уезжающими, желают им попутного ветра, оживленно переговариваются. Везде звучит разноязычная речь — латышская, русская, немецкая, английская, шведская. Народ тут тоже самый разный: немцы, американцы, китайцы, вьетнамцы, японцы, негры. И у всех дорожное настроение — даже те, кто никуда не едет, втянуты в эту суету, переживают дорожное беспокойство. Они с облегчением вздыхают, лишь когда их родственники, друзья или знакомые садятся в самолет…

На втором этаже аэродрома у стены из толстого стекла стоят Стабиньш и майор Левенсон. Оба внимательно смотрят на серый асфальт летного поля. Оба они одеты в штатское и выглядят элегантно — ни дать ни взять работники дипломатического корпуса.

— Прилетит ли? — в голосе Стабиньша опасение.

— Прилетит: сведения надежные, — спокойно ответил Левенсон, словно речь идет о каких-то обыденных вещах. — Наш человек провожал его до самого летного поля в Анкаре и видел, как он сел в самолет. Ошибки тут быть не может.

— Дай Бог, чтоб прилетел! — Стабиньш вынул из нагрудного кармана цветную фотографию. Левенсон вынул из своего кармана точно такую же. На ней был изображен молодой щеголеватый человек с черными франтоватыми усиками.

Самолеты с пронзительным ревом и свистом неслись по взлетной полосе и взмывали в воздух. Другие, приземлившись, еще долго, пока не смолкали моторы, стояли на месте. Потом к ним подвозили трап, подъезжал автобус, и пассажиры один за другим с усталыми, но улыбающимися лицами выходили из самолета.

Лайнер из Анкары остановился неподалеку от входа. Пассажиры медленно потекли из него.

— О’кей! — Левенсон дружески хлопнул Стабиньша по плечу и быстрым шагом направился к лестнице.

Ловко и незаметно он просочился сквозь толпу, спустился по лестнице вниз и через несколько мгновений был уже на летном поле. А там устремился прямо к молодому смуглому мужчине с щеголеватыми усиками, который стоял и беспомощно озирался вокруг, словно искал кого-то глазами.

— Господин Гарсу-заде? — Левенсон почтительно поклонился. — Я в вашем распоряжении.

Лицо дипломатического курьера изобразило высокомерную улыбку.

— О’кей!

Левенсон взял у него саквояж из желтой кожи и простодушно ухватился за элегантный черный кейс, но дипломатический курьер отрицательно поднял палец вверх, сам взял свой кейс, и они пошли вперед. Дипкурьер с любопытством осматривал зал аэропорта, пока они шли сквозь него к машине — дипломатический шестиместный «зим» ждал их у самого выхода.

— Поехали! — бросил по-латышски Левенсон шоферу. Они с дипкурьером уселись на мягком заднем сиденье. — Как всегда — в гостиницу «Де Рома».

Швейцар подчеркнуто галантно открыл тяжелые двери гостиницы. Они прошли через фойе, где в мягких креслах сидели люди, вошли в лифт и поднялись на пятый этаж. У дверей с номером 564 остановились. Левенсон вынул из кармана ключ и отпер дверь.

— Мне сказали, что у меня будет номер 594, — неуверенным голосом сказал дипкурьер.

— Небольшие изменения, господин, — Левенсон вежливо, пожалуй, даже услужливо улыбнулся. — Этот номер удобнее и окна в нем выходят не на улицу.

«Ошибка невозможна, — подумал Левенсон. — Курьер себя уже немного выдал».

Он распахнул дверь и пропустил его вперед.

— Чувствуйте себя как дома! Что вам заказать — кофе, виски со льдом? Или что-нибудь другое?

— Нет, благодарю, — дипкурьер надел маску вежливого высокомерия. — Мне хотелось бы отдохнуть. — Он дал понять, что Левенсону следует оставить номер. Но тот не торопился. Словно о чем-то вспомнив, он затоптался на месте.

— Мне поручено кое-что обсудить с вами… — медленно произнес он.

— Тогда говорите, пожалуйста, — лицо курьера резко изменило выражение — стало заинтересованным. Он указал на мягкое кресло рядом с круглым столиком.

Но Левенсон не сел, обдумывал, как быть дальше: приступить к делу сразу нельзя — курьер не так-то прост, его голыми руками не возьмешь. Ребята выяснили пароль, но его в последний момент могли изменить, а без пароля можно и опростоволоситься — этот тип обязательно поднимет крик, позвонит дежурному… Соучастников могут предупредить. «Буду пробиваться напрямую!» — решился Левенсон.