Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Луна ненадолго выбралась из-за облаков. Эшколи осмотрел свое сооружение и остался доволен — казалось, что в кустах спрятался человек и наблюдает за домом. Из верхнего окна это наверняка было хорошо видно, возможно, неплохо было видно и из двух окон внизу.

Собака, наконец учуявшая чужого, громко залаяла и бросилась в сторону Эшколи. Он бросил в нее небольшим предметом и попал в грудь. Собака остановилась, обнюхала предмет, взвыла, повалилась и осталась лежать неподвижно. В доме сразу началось какое-то движение, распахнулась дверь, и на пороге появился человек огромного роста в белой рубашке с автоматом на шее. Он стоял, осматриваясь вокруг. Эшколи подергал за веревку, и кукла возле куста зашевелилась. При свете луны кукла казалась живым человеком. Немой выпустил в нее две очереди, затем перебежал к колодцу и стал стрелять оттуда. Эшколи еще раз дернул за веревку и отпустил ее. Кукла сразу упала на землю. Немой поднялся и осторожно пошел в сторону куклы, а когда подошел совсем близко, наклонился, чтобы разглядеть «убитого». В тот же миг Эшколи набросил ему на голову мешок, повалил на землю и сделал ему укол. Борьба была короткой. Немой сразу обмяк. «Этот выключен по крайней мере на двенадцать часов. Сейчас с ним возиться некогда — возьмем, когда будем возвращаться обратно. Все равно никуда не денется — изолирован отлично», — сам себя похвалил Эшколи. Он хорошо усвоил правило: в чужой дом лезть незачем, если не знаешь, как там и что. Это можно делать только в том случае, если нет другого выхода. Самое лучшее — выманить противника и навязать ему борьбу на изученной ранее территории. Он улыбнулся, вспомнив, что его этому обучил полковник Шерман из учебного центра.

Через несколько минут капитан Эшколи уже сидел в своем «порше» и ехал дальше.

Глава шестьдесят первая ОКРУЖЕНИЕ

Осеннее утро еще впереди. На свинцово-сером горизонте показалась бледная полоска. Лес, окутанный влажным покрывалом тумана, стоит неподвижный, словно беспомощный. Темно-фиолетовое шоссе извивается как змея — сначала по лесу, затем выпрямляется и наконец как штык вонзается в стоянку.

Шесть машин с погашенными фарами тихо и осторожно крадутся вперед. Чуть дальше, на расстоянии, за ними едет автобус с вооруженными полицейскими из батальона быстрого реагирования.

— Вот тут остановимся, — обратился Стабиньш к Левенсону, сидящему за рулем. — Дальше ехать незачем — осталось метров двести.

— Наверно, так, — Розниекс пытается разогнать сомнения. Он сидит позади Левенсона и всем корпусом подается вперед, чтобы разглядеть лес. Тут он довольно редкий.

Их пуленепробиваемый «ЗИМ» останавливается.

Стабиньш вылезает из машины и глубоко вдыхает прохладный и влажный ночной воздух леса. Остальные машины одна за другой съезжают на обочину и останавливаются.

— Ну, кто пойдет на разведку? — спросил Стабиньш.

Левенсон тоже выходит из машины:

— Пойдемте мы оба, вы и я, если не возражаете. Тут нужны не только ноги, но и голова. Извините, что я тут раскомандовался… Будьте добры, прикажите, чтобы батальон окружил все логово так, чтобы даже мышь не могла проскочить.

Стабиньш торопливым шагом направился к другим машинам.

— У Стабиньша больное сердце, — заметил Розниекс.

— Зато голова светлая, — возразил Левенсон. — И оперативная хватка. Я его насквозь вижу. Нет, нет, он ни за что не откажется идти!

Дойдя до автобуса, Стабиньш возвращается с двумя плечистыми парнями, у которых на шее легкие автоматы «узи» и по паре гранат на поясе.

— Эти бравые ребята пойдут вместе с нами!

Вдруг все услышали рокот мотора. Мимо колонны на большой скорости промчался красный «порше», повернул направо, резко затормозил и остановился, как приклеенный к асфальту, затем сдал назад.

Из машины, даже не захлопнув дверцу, выскочил капитан Эшколи.

— Ну что, снял немого? — спросил его Левенсон.

— Конечно, снял. Чего ж не снять? — отозвался Эшколи, подходя к остальным. — А как бы вы проехали мимо него?

— Надеюсь, он жив?

— Я тоже надеюсь.

— Давай без шуток, Ариэль. Ты его не прикончил?

Левенсон хорошо знал своего друга и соратника. В критических и экстремальных ситуациях ради удачного исхода операции он может ни с чем и ни с кем не посчитаться.

— А зачем его приканчивать, если я могу его выключить на десять-пятнадцать часов? Поедем обратно — заберем. Он нам еще пригодится для дела — что-нибудь хорошее нам расскажет.

— Но ведь он немой, — вставил Розниекс.

— У нас и немые начинают говорить, — засмеялся Левенсон. — И чаще говорят больше и охотнее, чем не немые. Разве не так?.. Ты вовремя приехал, Ариэль, — пойдешь с нами в разведку.