Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Ну, давай же! По глазам вижу, что еще не все рассказал.

— Я сразу почувствовал, что ты в своем бесконечном либерализме не поверишь этому прохиндею Уступсу, и, видишь, не ошибся. Я так и думал, что он пустит слезу, и ты сразу согласишься засвидетельствовать его невиновность.

— Ну, а дальше что?

— Бегал, как собака. Обошел почти все дома близ того места, где Уступс оставил машину на ночь. И разыскал все же.

— Что именно?

— Нашел старика, которые видел, как Уступс уезжал поздно вечером.

— Уступс? Уезжал?

— Вот именно, уезжал. Не так уж он прост, как тебе показалось. Алиби приготовил себе заранее. Приехал к Паэглите, поставил машину — все честь честью. И через час потихоньку махнул в Пиекрастес. Совершил убийство, и к утру вернулся. Где был ночью? У Паэглите. Соседи могут подтвердить, слышали даже, как кровать скрипела, — лицо Улдиса победно светилось, как у бегуна, почувствовавшего, что соперникам его не догнать.

Инта все это время стояла в дверях, нетерпеливо комкая угол передника. В лице ее недовольство смешивалось с интересом.

— А не мог ли взять машину кто-то знающий, где Уступс оставляет ее? — спросил через несколько секунд Розниекс.

— Спорим на бутылку коньяка! — воскликнул Улдис. — Поедем и предъявим Уступса старику для опознания. Ручаюсь, он опознает, и твой Уступс кончит выкручиваться.

— Спорить не станем, а опознание проведем, — согласился Розниекс. — А заодно предъявим и Пуце. Но меня интересует еще один человек: друг Ромуальда, который вдвое старше его, Ольгерт Лубенс. Мне эта дружба кажется странной. Ромуальд говорил, что это умный и интеллигентный человек. Оба обедают в студенческой столовой. Там и познакомились.

— Что в этом такого?

— Разве я сказал, что это плохо? Наоборот, Лубенс предложил Ромуальду пожить у него некоторое время, чтобы не быть одному после смерти матери.

— Достойно.

— Ромуальд отказался.

— Не был ли этот Лубенс когда-то другом Зиедкалне?

— Ромуальд утверждает, что с матерью он не был знаком.

— Таких вещей сын может и не знать.

— Где живет Лубенс?

— Улица Залю, три «а».

Розниекс подошел к полке, взял план Риги, расстелил на столе.

— Улица Залю, — повторил он. — От дома Зиедкалне это далековато. Стоп-стоп, иди сюда! Это совсем рядом с домом дамы нашего Уступса — следующий переулок. По словам Уступса, здесь-то он и ставил машину. Что это — случайное совпадение?

— Еще целый мешок всяких версий на наши бедные головы! — сокрушенно вздохнул Стабиньш.

Розниекс беспокойно прошелся по комнате, посмотрел на часы.

— Слушай, — сказал он наконец. — Наша машина в порядке. Через час будем в Риге.

Инта, не сказав ни слова, повернулась и вышла в другую комнату.

XXII

Для производства следственных мероприятий микроавтобус — самая подходящая машина: в нем могут разместиться десять, даже двенадцать человек. Розниекс незаметно, но внимательно следил за Уступсом и Пуце, сидевшими друг против друга. Или оба они прекрасно освоили искусство притворяться, или на самом деле не знают друг друга: ни одно движение, ни одна черточка лица не выдает их. Сперва они с явным интересом оглядели один другого, но вскоре интерес пропал. Уступс заметно нервничал — бессознательно покусывал уголок воротника. Пуце, отвернувшись, смотрел в окно, делая вид, что происходящее его не интересует.

Машина резко затормозила. Стабиньш рывком распахнул дверцу и выскочил первым. Остальные выбрались один за другим и полукругом встали на тротуаре.

Розниекс попросил Уступса пройти вперед. Понятые следовали за ними.

— Покажите, где вы в тот раз поставили машину.

— Здесь. Я всегда ставил ее здесь, — показал Уступс, — под вязом.

Оба понятых внимательно слушали.

— Вот там, на шестом этаже — окно Лиесмы Паэглите, — продолжал он. — Днем машину из окна видно. Ночью — нет, эта сторона улицы не освещена. — Уступс говорил торопливо, словно боясь, что его прервут.

— Во сколько вы подъехали?

— Без четверти десять.

— Почему вы так думаете? — вопросы Розниекса были кратки.

— Когда ехал через мост, посмотрел на часы. Оттуда пять, самое большее семь минут езды.

— Во сколько уехали утром?

— Я уже говорил: около семи.

— Когда садились в машину, заметили какие-нибудь изменения?

— Я уже говорил: был включен задний ход. Я подумал, что в спешке сам перепутал.

— На спидометр не смотрели?

— Нет. Только потом, в гараже, подумал, что слишком много лишнего накрутил.

— Сообщили об этом кому-нибудь?

— Только этого не хватало! Я ведь в тот день сам мотался в Лиепаю, ну да, я говорил уже. Кое-как свел концы с концами.

На улице понемногу темнело, одно за другим зажигались окна.

Розниекс в упор посмотрел на Уступса.

— И в ту ночь вы больше никуда не ездили?

— Я же рассказал все, что знал, — обиженно взглянул Уступс.

Послышался звук мотора. За углом возник свет. ЗИЛ остановился за милицейским микроавтобусом и выключил фары. Водитель, сержант милиции, вылез и вопросительно взглянул на Стабиньша.

— Поставьте машину, как тогда! — велел Стабиньш Уступсу, возвратившемуся вместе с Рознисксом к автобусу. Сам он вошел в подъезд и позвонил в дверь квартиры номер два. Розниекс следовал за ним.