Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

— Послушайте, Елена, — серьезно сказал он, — а не надо позвать и Силава? Это дело об ограблении квартиры — кроме того, оно у него в производстве.

— Не надо, он нам испортит всю идиллию. Силав эти фильмы видел, когда их показывали всему оперативному составу. Он даже что-то отмечал в своем блокноте. Вы тогда были больны.

* * *

— Вот так, — Елена опустила на окнах тяжелые шторы, когда они со Стабиньшем вошли в маленький кинозал. — Садитесь, господин Стабиньш, я быстро все подготовлю.

Она вставила в аппарат кассету и нажала кнопку. Тихое жужжанье заполнило комнату. Экран высветился, потом появились зигзаги молний, и наконец проступили контуры. Два человека, одетые одинаково — в синих рабочих комбинезонах и мягкой обуви, — ловко действовали в прекрасно обставленной квартире. На руках у воров полиэтиленовые перчатки, на шею свисают маски.

Елена подрегулировала аппарат.

— Так, теперь будет лучше видно, — сказала она.

Стабиньш подался вперед, словно хотел влезть в экран и что-то сказать тем, которые там орудовали.

Оба вора действовали ловко, слаженно и осторожно. Ни одного лишнего движения, никакого шума, работали молча. Один — рослый, плечистый, спортивного вида брюнет с сединой на висках, другой — щуплый блондин. У рослого в руке аппаратик, точно такой, какой принесла Елена. Он неслышно и аккуратно, из конца в конец, двигался по комнате. А маленький ловко вынимал из ящиков и шкафчиков вещи и складывал их в полиэтиленовые пакеты. Маленький действовал левой рукой, правая была чуть согнута. Он иногда подносил ее ко рту с белым платком и приглушенно кашлял. Тут вдруг большой остановился и пошел с аппаратом к оклеенной роскошными обоями стене… ближе, ближе, еще ближе. Вынул карманный нож, взрезал обои. За ними показалась металлическая дверца. Сейф, отметил про себя Стабиньш. Маленький прошел к окну, открыл лежавшую на полу дорожную сумку, вынул портативный сварочный аппарат. Свистящий звук длился недолго. Несколько минут — и сейф был вскрыт, и оба вынули из него золотые монеты царской чеканки и пачки долларов. В комнату зашел еще один участник. В таком же комбинезоне и в черной шерстяной шапочке. По фигуре и чертам лица можно было догадаться, что это женщина. В руках у нее был радиотелефон. Женщина остановилась посреди комнаты и при виде сейфа замерла. Потом тихо, но строго сказала:

— Довольно, ребята! Пора уходить!

Вынула из широкого кармана флакон аэрозоля и разбрызгала жидкость по всей комнате.

Они подняли три тяжелых сумки и пошли. Комната осталась как была — чистая, убранная, никакого беспорядка, никакого хаоса. Ничто не говорило о только что здесь происшедшем. Экран медленно погас.

— Покажите еще раз, Елена, то место, где они все трое у сейфа, — попросил Стабиньш.

— Что, шеф, доллары, золото приглянулись? Завидный контраст к нашей нищенской зарплате, правда, а?

Стабиньш не сразу нашелся, что ответить занозистой женщине. Но она уже пустила фильм.

— Вы были правы, Елена, — заговорил Стабиньш, когда экран снова погас. — Очень было интересно, даже слишком интересно, — задумчиво проговорил он. — Я этих двоих хорошо знаю: высокий — Том, настоящее имя — Владислав Стрижельский, а маленький — Карлик, настоящее имя — Юрий Пакалн. Оба, видимо, недавно из зоны. Они квалифицированные домушники. Воры в законе, но ни в коем случае не убийцы и насильники. Теперь мне ясно, почему Карлик не участвовал в последней вылазке, то есть в нашем теперешнем деле. Он категорически против любого насилия. В принципе против. Насилие сломало ему жизнь. Юрий Пакалн был одаренным художником, а преступники изувечили ему руку, чтобы он не мог рисовать. Это печальная повесть, когда-нибудь расскажу, — Стабиньш махнул рукой. — Да что там…

— А Том — Владислав Стрижельский — вырос в интеллигентной семье, — вставила Елена. — У него незаконченное высшее образование, а в студенческие годы активно занимался спортом, был классным альпинистом. Однажды в горах из-за его трусости погиб человек. Владиславу дали большой срок и посадили в тюрьму. С того и началось его падение. Вот кто влез по отвесной стене в квартиру Борзова и потом ушел крышами со всем уловом.

— Откуда вы знаете биографию Стрижельского? — поинтересовался Стабиньш.

— Откуда, откуда, известно откуда, — частила Елена, бросив на Стабиньша озорной взгляд. — Раскопала в спецотделе его карточку и личное дело в тюрьме. Он сидел здесь, в Риге. А даму вы не знаете?

— Нет, к сожалению нет, — покачал головой Стабиньш. — Не помню.

— Ну-у, полковник Стабиньш, — протяжно сказала Елена. — Куда это годится? Не помните? Такая обольстительная особа — и не помните! Стареете, полковник! Один вид чего стоит: какая фигурка, страстные губы, стать пантеры. Вы еще не знаете, господин Стабиньш, на что способна женщина. Такая может вить из мужчин веревки и подбить на что угодно, вплоть до убийства, изнасилования.

— Однако нелестного вы мнения о женском сословии, — взял реванш Стабиньш. — Пойдемте, Елена, — нехотя поднялся он. — И закроем лавочку. Чего доброго явится ваш муж, а мы тут в темноте, да еще вдвоем.

— Не явится, он в командировке!