Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Жара усиливалась. В белесо-голубом небе ни облачка. Время от времени хлопая парусами, яхта легко и плавно вошла в морской залив.

Зеленоватый простор встретил их умеренными волнами, бьющими в дно яхты, то и дело ее подкидывая. Какое-то время спустя Аскольд подвел яхту к пляжу и ловко спрыгнул на песок.

— Вот так, ребята. Сидите тут смирно, — скомандовал он, — а я пойду разведаю, где прекрасные дамы.

Отсутствие его не затянулось. Видимо, он знал, где искать дам — тут же вместе с ними и вернулся. «Не то, чтобы очень, — подумал Марис, когда приятель подвел девушек. — Зато интересные».

— Знакомьтесь! — с подъемом крикнул Аскольд.

— Сольвейг, — сказала одна с озорной улыбкой.

— Алина, — сдержанно представилась другая, окинув оценивающим взглядом обоих парней, потом яхту.

Стройные загорелые фигуры девушек в бикини радовали глаз. Сольвейг — высокая блондинка с чувственным, открытым кукольным личиком, курносым носиком. Алина — ниже ростом, угловатая, с каштановыми волосами, не очень правильными чертами лица — казалась не такой складной. Но глаза ее светились умом. Обе они — такие разные, но было в них и что-то общее.

Марису больше понравилась Алина, хотя Сольвейг по-женски привлекательнее.

— Ну что, ребятки? — смело взялась за дело Сольвейг. — Куда вы нас прокатите на этой прекрасной яхте?

— Как прикажут милые дамы, — отозвался Марис. — Как прикажут!

Юрий пристально посмотрел на Алину, мельком — на Сольвейг и отвернулся, будто девушки его ничуть не интересовали.

— Ну нет, — кокетничала Сольвейг. — Вы кавалеры, вам решать. — Она выдержала паузу, метнув взгляд на Мариса, и вдруг выступила с предложением: — Да что там рассуждать? Сегодня такая чудная погода, море спокойно, поедем так просто, прокатимся, а там видно будет.

Алина чуть надменно улыбнулась, но тут же стерла с лица улыбку.

Юрий еще раз на нее посмотрел и неторопливо сказал:

— Не знаю, интересно ли это вам. В Калнгале много красивых мест. Я иногда езжу туда поездом…

Алина поймала его взгляд и поднялась на яхту, давая понять, что вопрос решен.

— Ну, в Калнгале так в Калнгале! — присоединилась к ней Сольвейг, села рядом и сунула пакеты с одеждой под скамейку. — Вы художник? Это очень интересно, — продолжала болтать она.

— Есть за ним такой грех, — отозвался Аскольд, который успел снова сесть за руль.

* * *

Марис с силой сталкивал яхту с мелководья. Юрий помогал, однако левой рукой. Алина заметила, что правая у него неестественно согнута, но от вопроса воздержалась. Потом оба молодых человека прыгнули в яхту, Марис туже натянул паруса, и яхта вышла на водный простор.

— Ну чудо, как хорошо! — восхищалась Сольвейг. — Колоссально, Аскольд, здорово ты придумал! Как это тебя осенило?

Аскольд вынул из кармана джинсов блокнот и, сняв очки, протер стекла носовым платком. Стал читать свои стихи. Читал он выразительно, с чувством. Одно из стихотворений называлось «Денежная реформа». Однако говорилось в нем вовсе не про деньги, а про Юрину картину и трудную сегодняшнюю жизнь, про старую учительницу, любящую искусство, которая всю жизнь работала, скопила денег на старость, на похороны. Никого у нее нет — всю себя она отдала чужим детям. Когда началась инфляция, обмен денег, она забрала свои деньги из сберкассы, чтобы купить что-нибудь ценное, и купила Юрину картину. И не могла больше с ней расстаться: даже когда впала в нищету, она так и умерла — с картиной в руках.

Все внимательно слушали. Сольвейг даже смахнула слезу. Юрий смотрел вдаль. Море было синее-синее, почти гладкое, и уходило в бесконечность, лишь кое-где вспенивая мелкие барашки, которые тут же таяли. Волны монотонно плескались о борт, скрипели канаты, хлопал парус.

Марис сидел напротив девушек и, внимательно слушая, следил за ходом яхты. Вдруг он увидал круглые коленки Сольвейг и уже не мог оторвать от них глаз. Не слышал больше стихов, взгляд его скользил выше по фигуре девушки. Она это почувствовала, озорно посмотрела на него из-под прищуренных век за большими круглыми солнечными очками. Ей это было приятно. Алина, сложив руки на коленях, внимательно слушала. Юрий набрасывал ее портрет. Алина следила за каждым штрихом. Вдруг Сольвейг перебила Аскольда.

— У меня идея! — воскликнула она вскакивая. — Прямо сейчас — купаться!

Юрий поднял голову.

— Это очень рискованно, — медленно проговорил он. — Мы слишком далеко от берега, а яхта идет быстро.

— Юрий прав, — согласился Марис. — Скоро придем, тогда и искупаемся.

Вдали показались низкие крыши Вецаки и сразу за ними — лес Калнгале. Яхта на всех парусах послушно бежала к берегу. Людей на пляже здесь было значительно меньше, чем в Дзинтари.

Юрий поднял свой рисунок к солнцу, критически его осмотрел и молча протянул Алине ее портрет. На фоне паруса и воды она сидела, чуть подавшись вперед, руки сложены на коленях, в глубокой задумчивости. Это была она, Алина, как живая.

Она вгляделась в рисунок, и лицо ее озарилось благодарной улыбкой, глаза стали яркими и влажными.

— Благодарю вас, — произнесла она тихо. — Можно взять его себе?