Последняя история Мины Ли

Старушки в национальных костюмах ханбоках рыдали, держа лица друг друга своими морщинистыми, пятнистыми руками. Плакали старики и молили о прощении у ног детей, теперь уже взрослых, которых они оставили, не зная, что война и граница разлучат их навсегда.

Однако мистер Ким не отрывал от экрана взгляда, его шея и лицо постепенно наливались кровью.

Мина вытащила салфетку из коробки на кофейном столике и протянула ему. Сердце сжималось.

– Я переключу, – предложила она.

– Не надо, я хочу досмотреть.

По телевизору пожилые люди рассказывали, кого они потеряли и как надеются перед смертью хоть разок их услышать или увидеть. Слезы текли по лицам стольких людей. Пальцы сжимали носовые платки и салфетки; воссоединившиеся, одетые в свои лучшие костюмы или ханбоки, падали на землю, отчаянно хватаясь за давно потерянных родных, будто все никак не могли поверить, что они реальны. Удивительно, как много способен выдержать человек – целый материк боли, тревоги и тоски.

– Ты когда-нибудь думаешь о том, что твои родители все еще там, в Северной Корее? – внезапно спросил мистер Ким.

– В каком смысле?

– Где вы были? Когда ты потеряла родителей?

– Не знаю. Помню только холмы, грязь и бегущих людей, больше ничего.

– Ты никогда не думала, что, возможно, они так и не пересекли границу?

– Нет, я никогда об этом не думала.

Изнутри поднялась волна жара, проходя через легкие и горло.

– Но, может, именно поэтому они так тебя и не нашли? – взволнованно предположил мистер Ким.

– Возможно. Но, думаю, с этим теперь ничего не поделаешь.

Мина встала, чтобы переключить канал.

– Оставь пока, – попросил мистер Ким.

– Я больше не хочу этого видеть.

– Дай мне досмотреть, пожалуйста.

– Я буду в спальне.

Мина легла в кровать, из глаз тут же хлынули слезы, капая на наволочку под головой. Почему он так с ней поступает? Что он вообще знает о ее родителях? Как смеет предполагать, будто они не пересекли границу? Все эти годы ее поддерживала мысль, что у них все в порядке: может, они перестали ее искать, может, завели другого ребенка и даже несколько, но главное – с ними все в порядке. Они живут где-то в Южной Корее, у них нормальная жизнь. Они оправились от случившегося. С ними все хорошо. Хорошо. Хорошо.

Ей хотелось швырнуть эти слова мистеру Киму в лицо. Хотелось закричать, но она сдержалась. Она не могла позволить себе потерять его. Не сейчас.

Чуть позже послышались его шаги. Мина лежала спиной к двери, свернувшись калачиком. Сев у подножия кровати, мистер Ким положил руку ей на бедро и сжал так нежно, словно проверял, реальная ли она.

– Прости, – прошептал он.

– Ничего страшного, – ответила она, стараясь скрыть следы слез в голосе.

– Мне очень жаль.

Из его рта вырвался резкий всхлип, похожий на икоту, и он разрыдался.

Мина повернулась и увидела над собой его разбитое лицо, прежде чем он спрятал его в ладонях. Ей хотелось прикоснуться к нему, только она не знала, как это сделать.

– Надо было… сказать тебе раньше, – мягко начал мистер Ким. – Что я надеялся увидеть отца. Каждый раз, когда показывают что-нибудь о Северной Корее, я всегда надеюсь его увидеть.

Мина села. Он склонил голову, глядя на ее ноги, которые выступали чем-то вроде границы между ними.

– Когда мама была беременна мной, она бежала на юг вместе со своим братом и родителями. Моему отцу пришлось задержаться. Он хотел позаботиться обо всем, о нашем доме. Он не хотел все бросать вот так… но мама больше никогда его не видела. – Мистер Ким сделал паузу, чтобы вытереть слезы. – Никто не знает, что с ним случилось. Мама пыталась разузнать – все бесполезно. Столько людей тогда бежали, просто надеясь выбраться. Может, и ему это удалось. А может, и нет. – Он вытер нос рукавом. – Как бы то ни было, мне хочется верить, что если бы я увидел его лицо, то узнал бы. Я бы понял – это мой отец. Вот почему я смотрю такие передачи.

Мина потянулась, чтобы прикоснуться к нему, и у нее из глаз тоже потекли слезы. Она хотела быть сильной ради него, однако не смогла сдержаться.

– Мама вырастила меня одна, – продолжал мистер Ким. – Было очень тяжело. Она делала все возможное, чтобы мы могли выжить. Она могла потерять меня, когда была беременна, ей нечего было есть. Настоящее чудо, что я выжил. Она была очень хорошей матерью.

– Где она сейчас?

– В Пусане. Стареет.

– Она так и не вышла снова замуж?

– Нет. Повзрослев, я пытался убедить ее перестать ждать, а мама была убеждена, что однажды снова увидит моего отца, и не хотела, чтобы при встрече ей пришлось рассказать ему о новом муже. Наверное, она все еще ждет, ее фамилия уже давно висит в списке ожидания. Мы не знаем даже, жив ли он. Никто не знает.

Мистер Ким вытер глаза и прилег на кровать. Мина опустилась рядом и положила ладонь ему на щеку, ощущая его щетину, похожую на наждачную бумагу, и кончиками пальцев касаясь его гладкой скулы. Его доброта произрастала на жестокости их жизни, как вылуплялись птицы на полях, раскуроченных бомбами и затянутых колючей проволокой. Мина тоже хотела быть доброй и нежной, а он показывал ей, что стоит хотя бы попытаться.