Последняя из древних

Я была права. Саймон не был так тонко настроен на потребности Джейкоба, а я, казалось, приобрела этот навык мгновенно. Джейкоб и вправду хотел есть, но он едва пригубил мой сосок. Никакого сильного сосания, о котором я читала в книгах.

Желая помочь, Саймон взбил подушки. Я приподнялась. Мы передвинули Джейкоба чуть правее. Наконец я устала, и меня затошнило.

– Когда ты ела в последний раз? – спросил Саймон.

Я не помнила.

Пока Саймон готовил, Джейкоб уснул. От запаха жареного лука меня мутило, и Саймон выставил сковороду за окно. Я сообразила, что швы у меня сильно болят. И все время ворочалась, не находя удобной позы. Наконец Саймон сообразил, как лучше всего расположить подушки. Две под левое колено и одну под правое, чтобы я не давила собственным весом на швы и могла отдохнуть. Я благодарила его снова и снова. Мне удалось съесть яйцо и выпить стакан воды. В первый раз за все время я надолго заснула.

Когда я проснулась, Джейкоб все еще дремал, а мы сели вдвоем на кушетку.

– А у меня хорошие новости, – сказал Саймон.

– Что же?

– Полная нагрузка на следующий семестр.

Беспокойство на мгновение покинуло меня. Саймон, должно быть, понял это по моему лицу и сделал вид, что бьет себя кулаками в грудь.

– Твой дружок – добытчик!

– Спасибо… Это такое облегчение… То есть я так рада. Нет, счастлива.

– Так что можешь не беспокоиться.

– На данный момент да.

– Я позабочусь о деньгах, Роуз. А тебе придется позаботиться о Джейкобе.

В его голосе было колебание.

– Но?.. – спросила я.

– Я пытался записать тебя и Джейкоба в клинику рядом с нашим домом. Думал, что заберу тебя в воскресенье.

– Звучит отлично.

– Могло бы быть.

– Так и есть.

– Но ни один из вас не охвачен страховкой Национальной службы здравоохранения.

– То есть?

– Вы не соответствуете требованиям к проживанию в этом году. Мы не можем доказать, что с прошлого апреля ты провела в Лондоне достаточно много времени. Счета, ипотека, муниципальный налог – все это на мое имя.

Я знала, что это чревато последствиями, но слишком устала, чтобы задумываться, какими именно.

– Но мы все равно поедем? – осведомилась я.

– Это рискованно. Если что-то пойдет не так, счет от медиков будет огромным.

Я откинулась назад и постаралась сосредоточиться на административных проблемах. Каждая деталь раскопок была учтена и обработана. Но, поскольку я сейчас была вовлечена в природный процесс, своим собственным проектом я управлять не могла.

Я засыпала, просыпалась, но так и не могла забыться. Мне все время снилось, что Джейкоба больше нет, и я в испуге вскакивала на кровати, чтобы убедиться, что он дышит. Так продолжалось несколько дней – я то включалась, то отключалась. Я видел сияющее лицо Саймона. Задранную кверху попку Джейкоба. Тюбик с кремом для сосков. Крошечный носочек. Боль от швов. Все скользило мимо, как будто происходило не со мной. Теперь я понимала миф об аисте и представляла себе, что Джейкоба принесла птица с длинным клювом. В выдуманной сказке было больше смысла, чем в окружающей меня реальности.

В субботу без предупреждения явилась акушерка. Услышав ее голос, я восприняла его просто как посторонний звук. Акушерка обращалась ко мне. Я смотрела, как двигаются ее губы, но была слишком измотана, чтобы говорить на чужом языке. Я улыбнулась и постаралась выглядеть красивой и доброй, как подобает мамаше. Вскоре Саймон потянул меня за руку. Мы возвращались в больницу. Я была в сознании, но каждый раз, когда я моргала, мир выглядел по-другому. Я видела врача в очках с толстыми стеклами, его лицо было обеспокоенным. Медсестра с длинной толстой косой уколола Джейкоба в ногу, чтобы взять кровь на анализ. Саймон медленно говорил по-английски, то и дело спрашивая у меня французское слово. Нас отправили в специальную палату, где шторы были еще уродливей, чем в предыдущей. Над головой гудели люминесцентные лампы. Кровать откинулась назад. Саймон держал Джейкоба на руках и пытался улыбнуться. Я задремала, а проснувшись, увидела Джейкоба в похожей на аквариум детской кроватке с изогнутыми стенками из прозрачного пластика. Яркие огни освещали его кожу. Это было лечение от желтухи, помогавшее ему выделять молекулы билирубина, которые накапливались в крови. На глазах у него были маленькие непрозрачные очки, но они все время соскальзывали. Я чувствовала жжение от невероятно яркого света, как будто его глаза были моими.

Когда стемнело, медсестры отослали Саймона, сказав, что отцам нельзя оставаться на ночь. Я всю ночь просидела, засунув руку в аквариум и удерживая очки на месте, чтобы защитить наши глаза, а заодно спрашивая себя, куда девается наш билирубин.