Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

... Оставляю позади упомянутые ворота,— место на вид необычайно хлипкое, страшное; год после смерти Шкварина все ходили здесь — не ходили: крестясь и молясь на каждом сантиметре, ползком на брюхе преодолевали — бесшумной тенью отца Гамлета — да и то, если нотариус запись во входном Журнале утверждал,— а оказалось: прочнее в Ильях места нет. Потому что когда мы с Хмырём и Питом задумали эти самые ворота ‘опустить’ — обезопасить, значит, себя на предмет дальнейшего хождения к месту гибели Шкварина с целью постановки там Свеч,— пропана сжиженного два пятилитровика приволокли и выпустили ( экологически его не сравнить с презренным бензином, а в смеси с воздухом шарахнет ничуть не хуже ), отгородив это место полиэтиленом, чтоб он зря по Системе не рассосался, и устроили, значит, “объёмный”, то есть “вакуумный” взрыв — всё остальное в округе попадало ( даже Мамонт в Левой на другом краю Системы стакан расплескал, с нар во сне шмякнувшись; Хомо же в Десятке просто подавился, и Пищер недели полторы потом заикался, а ко мне не иначе, как < ............................. > обращался,— и от Ленки влетело порядочно — она-то думала, что слух ко мне так и не вернётся, но да обошлось,— одному Сашке моему здорово понравилось: замечательный у меня всё-таки растёт сын, весь в своего отца, то есть в меня, значит ),—

— так вот, в округе попадало всё, что только могло упасть, включая примерно половину из того, что, как думалось мне, упасть не могло ни при каких обстоятельствах,— а ворота эти ублюдочные как стояли...

: “Мон шер, значить”. Так и стоят до сих пор — к вящему ужасу чайников. Потому что не такие мы дауны были — за это их испытание перед всей Системой отчитываться... Тем более — перед Левой. Так что додиков моих они изрядно задержат — или я в додиках совсем ничего не понимаю!..

— Поворот влево: предпоследний. Пролетаю меж неприятно отслоившейся ( после нашего “вакуумного бабаха” ) от потолка плитой и безумным нагромождением камней на полу, сложившемся тогда же,— “полу”, конечно, весьма относительному: без специальной подготовки тут даже Чёрт ногу сломит... если, конечно, вернувшись из армии своей — а событие сие вскоре грядёт, то есть не за горами,— сразу попрётся сюда, а не потренируется где-нибудь предварительно: в карьерах во время проведения взрывработ, или на полигоне в Неваде — “примерно в то же время года”... То есть на более ровном, чем Ильи, месте. И более устойчивом — армия ведь невероятно расхолаживает, совсем отвыкаешь от по-настоящему пересечённой местности ( всё по плацу, да в ногу ) — так что нужно будет его обязательно предупредить, не забыть; он ведь точно сразу сюда попрётся — прямой наводкой, не снимая орденов, лычек и погон, прямо в парадке со всеми прибамбасами и бирюльками, с дембельским ‘обломом’ своим под мышкой, без света даже — хватит нимба вокруг фуражки геройского и бирюлечного сияния в глазах — нет уж. Пусть вначале хотя бы по Сейсмозоне поползает — во весь рост свой — чтоб отвык, что движение обязательно начинается только с левой или с правой ноги, и что после шага левой обязательно следует шаг правой... В Сейсмозоне это ниоткуда не следует — а чаще даже наоборот. Так что пусть потренируется слегонца — а уж после к нам вправо: милости просим...

— Отманеврировавшись и отпрыгав по-и-меж совершенно мерзких булыжников ( ноги теперь по самую шею неделю болеть будут, до следующего выезда ), на ходу начинаю скидывать рюкзак. Последний поворот: проскальзываю под крепью — откуда она тут взялась на мою голову? — отталкиваюсь рукой в прыжке от такой же, резко поворачиваю вправо — левую руку метра на три, по меньшей мере, уносит вперёд в силу резкости манёвра,— рву пряжки “бутербродника”, освобождая баллоны...

— И вот оно: о н о .

РЕМИНИСЦЕНЦИЯ I: я.

— Завал этот ставится так: