Последняя кража

– Ты здесь. Боже, что…

– Потом, малышка. Всё потом, – с какой-то глухой безнадёжностью выпалил он, и я всецело чувствовала, как сильно нужна ему сейчас. Жадно впился в мои губы, будто хотел поцелуем уничтожить весь пережитый страх, и у него это прекрасно получалось. Я обняла его за шею, и вскоре кроме этого касания и неторопливого, успокаивающего поцелуя не осталось ничего.

Мы вместе. И мы справились.

***

Навороченная душевая кабинка умудрялась обдавать тесно прижимающиеся тела тёплой водой не только сверху, но и с боков. Меня всё ещё немного трясло от холода и испытанного потрясения, поэтому, едва вернувшись домой и стянув одежду, я требовательно потянула Джеймса за собой в душ. После рассказа о том, где его носили черти, пока я угрожала Фредди зажигалкой, мне было жизненно необходимо чувствовать, что с ним всё в порядке. Но судя по тому, как настойчиво гуляли его руки по моей талии и бёдрам – он даже более чем в порядке. От каждого такого касания в низ живота уносились пульсирующие волны, но я всё не давала углубить поцелуй, пока не удостоверюсь, что Джей цел.

– Уверен, что не надо аптечки? – в который раз тихо спросила я, осторожно касаясь синеватой скулы. Тяжко вздохнув, спрятала лицо у него на груди, и даже через шум льющейся воды казалось, что слышала его пульс.

– Пара синяков, Соф. Ерунда, – снова отмахнулся он, размазывая по моим плечам душистую яблочную пену. – Испугалась?

– Сначала не успела, больше думала об Эри, – честно пробормотала я, в накатывающем удовольствии прикрывая глаза. – А когда поняла, что тебя так и нет… уже планировала просить копов о помощи в твоих поисках. Всё равно не понимаю, почему нельзя было обговорить с Молчуном заранее? – никак не могла отделаться от злости на его друзей, которые повернули всё так, как решили они. Да, план, к счастью, удался. Но каков был риск, что Блэксайд останется драться до конца? Тогда бы всех троих просто разорвали…

Едва представив это, я тихо шмыгнула носом и дотронулась кончиками пальцев до синяка на боку Джея. Зрелище было ужасным: фиолетовое тёмное пятно закрывало даже часть татуировки. Смотреть на это не хотелось, и, нежно пройдясь по бугру старого шрама, я подняла голову, ловя его тяжёлый взгляд. В дымчатом омуте не было черноты – напротив, глаза сияли уверенностью и силой. Кажется, любой удар, который принимало его тело, впитывался под самую кожу и только больше закалял характер. И сегодня эта сила передалась мне.

– Давай просто забудем этот день, как страшный сон, – со вздохом предложил он. – Всё получилось, нам больше никто не грозит. Мы свободны. И я предлагаю это отметить, как следует.

Для отвлечения в ход снова мастерским приёмом пошли губы, опустившиеся на мою шею в поисках его же отметин. Я с лёгкой улыбкой откинула голову, облегчая ему доступ, и еще тесней вжалась грудью в крепкий торс. Горячая волна, не имеющая отношения к скользящей по телам воде, пронеслась от самого сердца до онемевших коленей. Настойчивые поцелуи Джея смешались с требовательными ладонями на ягодицах, и больше думать я была не способна.

А стоило, потому что сказка закончилась, грозя вернуть в суровую реальность.

Эпилог

Я не жил розовыми фантазиями. Всегда трезво смотрел на вещи. И когда мягко, осторожно закрывал за собой дверь дома Софи этим утром, поправляя потрёпанную сумку на плече – думал только о ней, так сладко спящей в постели. Девочка устала, родители не торопили её выходить на работу, хоть она и сказала им вчера, что поправилась. Пусть отдыхает. Не после второй ночи в руках грязного бродяги, а после моего вероломного вторжения в свою жизнь.

Чувствовал, что она не захочет отпускать меня обратно. И сам не мог ответить на вопрос, почему считал это правильным. Но ведь Софи с самого начала хотела, чтобы наши отношения были здоровыми, нормальными, постепенными. Мы и так неслись слишком стремительно, но теперь повода оставаться в её доме больше нет. Снова чёрная куртка на плечах, тяжёлые ботинки топтали листву на дороге. Не ушёл, а сбежал, потому что не смог бы, если бы она осталась стоять на крыльце.

Я проснулся очень рано. Сам покормил Пушка, пока тот своим мяуканьем не разбудил хозяйку. Включил кофеварку, чтобы её ждал свежий кофе. Оделся, сунул в карман куртки нож с гравировкой, зажигалку и пачку сигарет – скорее, машинально. Желания курить не появлялось, как и ушли в прошлое приступы кашля. Мне казалось, что в этом доме я прошёл какую-то глубокую терапию, которая въелась под кожу лучами света. Сейчас я шёл домой, в свой старый трейлер, с тоской представляя, во что его превратили за неделю бродяги.

Сегодня было на редкость пасмурно, словно сама природа протестовала против такого решения. Нет, мой уход не значил, что я предпочёл забыть последние дни и тем более ночи. И конечно, не собирался уничтожать то, что обрёл. Но так правильно. Жить, не стесняя Софи своим присутствием двадцать четыре на семь. Я даже оставил записку на холодильнике, чтобы она не подумала ничего подобного: