Последняя, кто умела лгать (СИ)

Вот так легко ему даются эти слова. А она не ждала их. Как бы банально ни звучало, но Гермиона ждала жалости и сострадания. Ей необходимо это человеческое отношение к себе, но его нет. К ней только Северус относился, как к обычной девушке, никто больше. И что удивительного в том, что они стоят вдвоём, с Малфоем, под дождём, у могил Джинни и Северуса, и он продолжает её втаптывать в землю. Будто бы сама жизнь недостаточно над ней поиздевалась.

— Ты можешь меня убить тут, на месте, но я ненавижу тебя, Грейнджер. И дело не в том, что ты убила Северуса, — столько гнева горит в нём. — Пять лет назад, когда Лорд только возродился, моя семья планировала бежать. Мы хотели скрыться, исчезнуть просто. Мы надеялись, что Поттер сможет убить этого выродка, а потом появилась ты. Гермиона Грейнджер — лучшая ведьма последнего столетия и верная боевая подруга Гарри Поттера, приняла сторону Волан-де-Морта. Ты перебила всех, кто стремился защитить мир от него, уничтожила все потуги на добро.

Он говорит правду. Не боится того, что об этом разговоре может кто-то узнать. Малфою плевать.

— Ты предала всех. Ты предала себя, Грейнджер. Ты — грязь, и я говорю не о чистоте твоей крови. Ты собственным примером показала, что в первую очередь следует смотреть на то, что внутри человека, а не на его кровь.

— А почему же тогда ты со своей драгоценной семьёй ничего не сделал, чтобы победить этого выродка? — Гермиона подошла вплотную к Драко. — Почему вы лишь понадеялись на Поттера? Почему, когда пришло время выбирать, то вы так же примкнули к Волан-де-Морту? И это я - грязь? Твоя семейка не лучше.

Ей хотелось так сильно рассказать ему. Она так долго молчала, так долго делилась лишь с собой своими мыслями. Только Северус перед самой смертью узнал, что такого случилось пять лет назад, что заставило её сделать этот выбор. И он был прав, когда говорил, что это смертельный секрет. Узнавший правду тут же распрощается с жизнью. Но как дальше быть Гермионе, как дальше следовать своему плану? Всё стало рушиться на глазах со скоростью света.

— Я буду тем, кто заставит твоё сердце остановиться, Грейнджер.

— Держи, — она протянула ему свою палочку. — Сделай это сейчас. Так будет проще и легче. Надеюсь, что Северус меня ждёт на Кингс-Кросс. Он мне обещал.

Она заставляет его взять палочку, отходит на несколько шагов назад, скидывает промокшую мантию с плеч и становится на колени. Склоняет голову, подобно провинившемуся ребёнку, и закрывает глаза. Гермиона ждёт, пока Малфой решится воплотить свою угрозу в жизнь. Но тот ничего не говорит, только смотрит на девушку.

— Ну же, — шепчет Пожирательница. — Не тяни.

Но ничего не происходит. Гермиона открывает глаза, а Малфой стоит всё в той же позе, неуверенно держа палочку. Вмиг подавленность сменяется злостью. Неужели даже такую просьбу никто не может выполнить? Она встаёт и вновь подходит к Драко. Не забирая палочку из его рук, она направляет её себе в грудь.

— Скажи это, — умоляюще просит Гермиона. — Скажи это, чёрт возьми. Два блядких слова, Малфой!

И он говорит — тихо и неуверенно:

— Авада Кедавра.

Никакого облегчения и лёгкости, ничего не произошло. Гермиона все так же стояла, закрыв глаза и ощущая кожей холодный воздух. Малфой не желал ей смерти — несмотря на его ненависть, желание убить девушку не было искренним. Гермиона не умерла.

Она открывает глаза и видит всё то же пасмурное небо над собой. Видимо, ей не суждено так легко расплатиться с небесами за свою жизнь. Гермиона будет за разом предвкушать смерть, ощущать её привкус на языке, а потом видеть чёрно-белый мир вокруг себя.

Малфой ушёл, оставив палочку на надгробии Северуса Снейпа. А ещё там появилась веточка омелы и никаких красных роз. Она вспомнит этот день, когда он не смог убить её, потом, тёплой весной, когда уже сама не сможет направить палочку на него. А пока что Гермиона остаётся стоять под ненавистным дождём, позволяя своим слезам умывать бледное лицо. Плачут лишь слабые. Она слабая.

Было далеко за полночь, когда Гермиона переступила порог поместья Лестрейндж. И тут опять тихо. Но ей всё равно, она крадётся к кабинету, предвкушая очередную бессонную ночь за стопкой ненужных бумаг. Девушка опять будет перекладывать давно изученные документы, пытаясь вычитать в них что-то новое. Это вырезки из «Пророка», старые школьные домашние задания, которые она зачем-то хранила, и несколько магловских фотографий, запрятанных в дальнем ящике стола.

— Здравствуй, Гермиона, — это Тео, сидящий за её столом. — Как дела?

Только его для полной картины тут и не хватало. Гермиона безразлично посмотрела на Нотта и жестом руки указала, чтобы тот освободил кресло. Тео, ухмыляясь, уступил место девушке и присел на диван. Меньше всего ей хотелось сейчас кого-то видеть или слышать.

— Тебе чего, Тео? — прервала молчание Гермиона. — В такое время малышам положено спать.